Камень духов

Они двинулись к хижине. У коновязи, почуяв приближение другого скакуна, заржал поджарый конь Луиса. Помпонио потрепал его по холке, потом привязал рядом своего мустанга и вслед за сержантом вошел в бунгало. Здесь ничего не изменилось. Те же прокопченные, подернутые паутиной стены, тот же сооруженный из жердей стол, та же горка глиняных плошек на нем, а на полу – вытертые до проплешин бизоньи шкуры. В дальнем углу – очаг, над ним прямо в бревенчатой крыше прорублено отверстие для дыма. На вертеле над углями – куропатка, запах которой напомнил Помпонио, что он давно уже ничего не ел.

Прислонив ружья к стене, они приступили к трапезе. Сержант устроился за столом на единственном стуле, похожем на чурбак с низкой спинкой, индеец сел на шкуру, поджав босые запыленные ноги. Куропатка, истекающая соком, была разорвана на две части. Каждому досталось по куску черствой маисовой лепешки и пучку зелени, напоминающей салат. Ели молча, поглядывая друг на друга, как звери, расправляющиеся с добычей. Белый жевал торопливо, перемалывая косточки желтыми клыками. Краснокожий, несмотря на голод, ел медленно, вытирая жирные пальцы о полы грязной тальи.

Когда с куропаткой было покончено, Хиль Луис извлек из мешка табакерку и трубку – что-то вроде индейского калумета. Раскурил и, пересев поближе к Помпонио, протянул трубку ему. Индеец несколько раз затянулся горьким, с запахом истлевшего дуба дымом и вернул трубку сержанту:

– Бледнолицый брат хотел рассказать мне, как он ушел от «твердогрудых»… Уши Помпонио открыты…

Хиль Луис, хотя его глазки и заворошились под густыми бровями, отвечал довольно уверенно, словно не единожды проговаривал то, что рассказывал сейчас:

– Мне повезло, чиф. Когда ты был ранен и потерял сознание, нас оставалось на ранчо немного. Я видел, что еще отстреливались Хуан и Одинокий Волк, и решил вынести тебя. Но тут рейтары ворвались внутрь. Они убили всех наших… Я тоже упал в лужу крови и притворился мертвым… Меня не тронули, а тебя увезли с собой. Одному мне было не справиться с ними…

Хотя сержант говорил убедительно, Помпонио показалось, что он сказал не все. Однако Хиль Луис был его последним союзником. Индеец решил заверить сержанта в дружелюбии:

– Хорошо, Лу. Я верю тебе. Ты поступил, как мог. А теперь скажи, в тебе еще бьется сердце мужчины? Готов ли ты пойти со мной в стойбище «твердогрудых»?

Хиль Луис заерзал.

– Карамба! Ты же знаешь, чиф, с тобой я готов хоть куда! Я вовсе не прочь поквитаться с этими… – сержант замялся, не находя эпитета для своих бывших сослуживцев. – Но, чиф, что мы сможем сделать вдвоем? У рейтар – пушки и много ружей…

– Найдем слабое место и ударим, – повторил Помпонио слова, которые перед расставанием сказал Валенила.

– Найдем и ударим… – озадаченно откликнулся Хиль Луис.

«Может быть, у Лу в груди и не стучит сердце храброго воина, – подумал индеец, – но у меня нет других людей, кроме него».

– Я рад, что ты понял меня, Лу. Выступим, когда сова вылетит на охоту. А теперь давай отдохнем.

Хиль Луис поскреб затылок, но ничего больше не спросил. Улегся на шкуре и через минуту раскатисто захрапел. Вожак вытянулся рядом, но глаз так и не сомкнул. Однако когда тьма, подобно коршуну, опустилась на горы, поднялся отдохнувшим и полным сил.

Из ущелья выехали гуськом. Впереди Помпонио, глаза которого в темноте видели не хуже, чем днем. Потом поехали рядом, а когда горы сменила прерия, пустили коней галопом, полагаясь на их чутье больше, чем на неяркий свет узкого, как нож для снятия скальпов, месяца. С первыми всполохами зари всадники оказались неподалеку от того стойбища «твердогрудых». В этот час все в президии еще спали. Не было видно даже часовых на крепостной стене. Поэтому индейцу и его спутнику удалось незамеченными добраться до лога, где они спешились. Привязав коней к кустам на дне ложбины, Помпонио и Хиль Луис взобрались на холм, с которого были видны ворота президии, хозяйственные постройки, а также небольшая часть внутреннего двора.

Сержант извлек из сумки «зоркое стекло» – металлическую трубку, способную приближать или отдалять людей и предметы, в зависимости от того, с какой стороны ты в нее глядишь. Передавая ее из рук в руки, они стали наблюдать, что происходит в жилище врагов. Через некоторое время донеслись звуки военной трубы, и жизнь в президии стала пробуждаться. Сначала во дворе появились несколько рейтар. Обнаженные по пояс, они весело умывались, поливая друг другу из ведер. Потом у амбара и кладовых появилась прислуга, по двору засновали индианки, среди которых Помпонио напрасно пытался углядеть Умугу. Вышел к солдатам офицер, который пленил когда-то Помпонио. Но черноусый, ради кого Помпонио пришел сюда, не показывался.