Камень духов

– Ты прав, Канягит, это не повод. Но была пролита кровь. Кровь Катака – сына моего брата Сайгинаха. Это кровь знатного воина. Она взывает к отмщению.

– Дешитане скорбят о храбром Катаке – сыне Сайгинаха. Мы знаем, что он был смел и неустрашим, как росомаха. Но киксади могут не думать о мести: Катак отмщен. Его убийца мертв. Мы выдадим голову убийцы Котлеану.

– Мой брат Канягит знает, что кровную месть должен осуществить один из киксади. Иначе душа Катака не сможет найти дорогу в лес предков…

– Это сделал человек, на груди которого твой тотем, – Канягит указал Котлеану на стоящего в толпе дешитан молодого бледнолицего.

Зоркий взгляд атлен-анкау разглядел на обнаженной груди пленника татуировку ворона. Котлеан с трудом сохранил прежнее выражение лица.

Канягит, разочарованный тем, что его слова не произвели должного впечатления, проговорил:

– Мы готовы уплатить виру за смерть твоего племянника, Котлеан. Если тебе мало одного калгу, мы дадим еще четырех…

– И два боевых яку… – сделал шаг навстречу Канягиту Котлеан.

– Гаке! – быстро согласился вождь дешитан. – Прошу моего брата принять от меня пять ровдуг в знак того, что я разделяю его горе…

– Благодарю тебя, Канягит. Но ведь это не все, о чем ты хотел поговорить со мной?

– Мой брат – мудр и наблюдателен, – впервые за время переговоров что-то похожее на улыбку промелькнуло на лице Канягита. – Мне есть что сказать моему брату Котлеану. Но сначала соблюдем все традиции. Мой брат помнит, что кувакан – заложники мира должны быть взяты с оружием в руках.

– Пусть будет все, как завещали нам предки… – сказал Котлеан. – Только прошу моего брата Канягита распорядиться, чтобы приготовили баню-потельню…

– Для тебя, вождь?

– Нет, для него, – кивнул Котлеан в сторону пленника с изображением ворона на груди. – Этот человек принадлежит к роду анъяди. Он должен смыть с себя позор пребывания в неволе…

7

Потлач по случаю заключения мира между киксади и дешитанами завершился под утро. Климовский в нем не участвовал. После того как он вымылся в индейской бане, его привели в барабору, отведенную для атлен-анкау киксади и его спутников, накормили и оставили одного, без охраны. По уважительному отношению тлинкитов Андрей догадался, что в его судьбе произошли перемены к лучшему. Боясь уверовать в это, чтобы после не разочароваться, он стал терпеливо ждать дальнейших событий.

Котлеан и его воины, разгоряченные плясками и угощением, шумно ввалились в барабору. Вождь прошел к очагу, разожженному в центре жилища, уселся против Климовского и раскурил трубку, изредка поглядывая на Андрея. Остальные воины отошли в дальний угол бараборы, где были расстелены шкуры, повалились на них и притихли.

Котлеан, глядя мимо Климовского, заговорил по-тлинкитски:

– Приветствую тебя, Удаленное Острие Копья!

Климовский оглянулся, желая увидеть, с кем говорит Котлеан.

– Я обращаюсь к тебе, – посмотрел на Андрея атлен-анкау.

– Здравствуй, вождь! Но меня зовут иначе…

– Нет. Удаленное Острие Копья – это твое настоящее имя. Я – Котлеан, вождь киксади и твой приемный отец, дал это имя тебе, так же как и свой тотем, который ты носишь на груди… – Котлеан откинул плащ, и Андрей увидел на груди атлен-анкау точно такое же изображение головы ворона, как у него самого.

– Я не знал, вождь… – растерялся Климовский.

– Ты был еще очень мал. Так мал, что не умел сдерживать плач, когда я наносил тебе свой тотем. Теперь ты вырос и стал воином. Храбрым воином, мой сын. Ты умеешь сражаться и отомстил дешитанам за Катака – моего племянника. Настало время тебе вернуться к своему роду. В моей бараборе у очага освободилось место, которое занимал Катак. Это место твое, Удаленное Острие Копья.

– Вождь, у меня был другой отец – Баранов. Вы называли его Нанаком.

– Ты еще молод, мой сын, и не знаешь всего, – медленно произнес Котлеан. – Это я отдал тебя Нанаку. Только так я мог сохранить тебе жизнь, когда бледнолицые напали на наше жило. Всех остальных детей мы убили, чтобы их плач не выдал наше отступление. Тлинкиты не оставляют своих детей врагу. Я пошел против обычаев рода и оставил тебя жить. Я обещал твоей матери, что буду заботиться о тебе, как о своем сыне…

– Ты знал мою мать?.. – спросил Климовский и, спохватившись, добавил: – Кто она?

– Ее звали Айакаханн – Подруга Огня. Она умерла, когда ты пришел в этот мир… – вождь умолк, вспоминая события давних лет.

…Айакаханн появилась в селении киксади, когда вот-вот должна была родить. Очевидно, она провела в лесу одна немало времени. Ее накидка была изорвана, а глаза голодны. Но она, как и положено настоящей тлинкитке, не издала ни стона, ни жалобы. Она родила мальчика, но потеряла при этом много крови и должна была умереть. Заговоры ее матери Нанасе и отвары шамана не помогали. Перед тем как навсегда закрыть глаза, она попросила Котлеана заботиться о ее сыне и отдала ему рубаху, которую хранила у себя на груди. «Это рубаха его отца», – успела сказать она и ушла в леса предков. Завернутым в рубаху и оставил Котлеан приемного сына в крепости Молодого Деревца, когда пришлось отдать ее бледнолицым.