Камень ацтеков

Баррет швырнул медальон подальше — в мутную портовую воду, туда, где плавали отбросы и фруктовая кожура. Письмо он порвал, а обрывки выбросил на ветер.

Глава 13. Наваждение капитана Баррета

— Спой мне что-нибудь, — попросил однажды Баррет Лусию Сармиенто.

Она как раз ловко чистила земляные орехи, кидая ядра в керамическое блюдо. Невесомая россыпь пустых хрустящих оболочек уже скопилась на столе. Испанка ладонью отодвинула скорлупки от края столешницы и усмехнулась уголками ярких губ.

— Зачем тебе пение?

— Я так хочу.

— Мне кажется, ты любишь кое-что другое.

— Брось, я всего-то собираюсь послушать твой голос.

— Изволь, я спою и сыграю для тебя, хотя моя музыка и не напомнит английских соловьев.

Сармиенто исчезла и тут же вернулась с маленькой гитарой.

— Ты уже довольно хорошо понимаешь по-кастильски. Слушай.

У нее оказалось глуховатое контральто, Саммер пела совсем по-иному, чище, нежнее, но в самой мелодии испанской баллады присутствовало жутковатое очарование.

Мы родились под солнцем
Там, где крошатся скалы,
Где небеса словно пламя,
Пьяны и вечно алы.

Где песни свистели птицы,
Где лживы пустые речи,
Где утомляются руки
И тяжесть сгибает плечи.

Мы бились под солнцем юга,
Ловили волны и ветер,
Искали свой Эльдорадо,
Прекраснее всех на свете.

В странных чужих напевах
Гремело Южное море,
Сражались под стягом львиным,
Смирили равнину и горы.

…Стоят раскаленные камни,
И крыши, вина краснее.
Прах и последний пепел
Закатный ветер развеет.

— Тебе понравилось?

— Да. Но…

— Что?

— Это необычно, extrano.

«Почему тревога все время тянется за мной? От песни Лус тянет душу. Все кажется, что поблизости стоит настоящая беда, да только никак не нагрянет».

Сармиенто, похоже, заметила его состояние.

— Ты просто глуп, Питер, — буднично заявила она. — Тебе трудно понять наши баллады. Все дело в крови. В то время как мои предки изгоняли мавров с родного полуострова, твои подчинились норманнам.

Баррет покраснел до ушей.

— Эге, полегче, женщина! Вспомни про подвиги сэра Френсиса Дрейка или про вашу сожженную Морганом Панаму, а потом попробуй-ка при мне повторить свои оскорбления еще разок.

Сармиенто встала и вытерла руки о передник. Глаза ее загорелись прямо-таки яростью, в повороте шеи и плеч проявилось нечто свойственное только испанкам — сочетание испуга и отваги.

«Сейчас вцепится».

— Ты еще напомни мне про Айла Баллена, негодяй.

«Может быть, прав был подлец де Ланда, когда колотил ее, — уныло подумал Баррет. — Наверное, мне следовало бы утихомирить ее точно таким же образом. Но не могу. Рука не поднимается».

— Не будем браниться, Лус, — примирительно заявил пират. — Можешь подраться со мной, если захочется, но я тебя все равно не трону.

Баррет встал вольно, как бы подставляясь под воображаемый удар, однако предусмотрительно убрал лицо подальше от ноготков испанки. Сармиенто заметила это и печально засмеялась.

— Самые сильные мои тумаки для тебя — все равно что соломинкой бить быка.

Ссора тут же стихла сама собой. Без веских причин такие стычки и кончались, и начинались. Засов на двери спальни Сармиенто до сих пор оставался не тронутым — на нем уже накопился изрядный слой пыли. Она сама попадала в комнату по галерее от кухни. Баррет по привычке лазил в окно, садовая лестница от небрежного обращения вконец расшаталась и грозила вот-вот развалиться.

— Ты ведьма, Лус, — сказал он как-то ночью, осторожно разглаживая ее спутанные волосы. — Хвоста на заднице у тебя нет, а все равно ты ведьма.

— Твердый сердцем грубиян.

— Ей-богу, совсем не твердый. Ты обворожила меня так ловко, что я и сам того не заметил…

С тех пор пират стал наблюдательнее и заметил, что Сармиенто сторонится священников. Впрочем, в церковь она все-таки ходила, и это его успокоило. Лусия, наоборот, сильно встревожилась.

— Почему бы нам вместе не бывать у мессы? Пойдут слухи, что ты безбожник.

— Я же протестант, англичанин.

— Тем более надо быть осторожным.

Баррету в угаре страсти, впрочем, море было по колено.

Так прошло еще некоторое время.

Однажды поздним вечером, возвращаясь от портового плотника Бернардо, Питер встретил того, кого так долго ожидал и уже не надеялся увидеть, — де Ланду.

— Ланда, стой!

Авантюрист молча повернулся к англичанину спиной и пустился бежать так прытко, как только смог, стуча по мостовой сапогами. Расстояние между бывшими компаньонами сразу увеличилось. Полетел наземь сбитый с ног случайный прохожий. Визгливо закричала разодетая дама.

— Al ladron [21]! — заорал вслед Баррет.