Камень ацтеков

Дождь на время прекратился. Должно быть, он сыграл роль сообщника — завеса воды скрыла все, и с белых бастионов крепости никто не заметил драматического бегства Баррета.

— Ты умер, — наставительно заметил де Ланда. — Раз тебя нет на свете, значит, тебя никто и не ищет. Можно начинать жизнь заново. Вот и начнем.

Вечер и ночь они провели в маленькой таверне, вокруг гомонила пестрая полупьяная толпа. Пахло вином, приправами и пригоревшей едой. Звенела арфа, ей вторили две гитары, маленькая — харапа — вела грустную мелодию, большая — рекинто — отбивала лихую чечетку ритма. На свободном пятачке сосредоточенно отплясывали несколько пар.

Баррет в тот вечер выпил больше обычного — местные напитки сначала не показались ему крепкими. Потом его незаметно развезло, стены и потолок пьяно закачались. Ланда неспешно курил и внимательно рассматривал тонкие синеватые кольца:

— Жизнь странная штука, Питер. То, что считаешь поражением, может оказаться редкой удачей…

Баррет прищурился — перед ним философствовали сразу два нагло развалившихся де Ланды, движения одного забавно передразнивали движения другого. Англичанин потер воспаленные глаза, раздвоенный контур воссоединился. Ланда выпустил струйку дыма в потолок и начал хвастаться, но Баррет уже потерял нить разговора. Он пытался слушать чужую речь — ею неизменно оказывался пустой набор фраз, заглушаемый зажигательным ритмом танца.

— Чего ты хочешь, Ланда?..

— Денег.

— Я тоже — денег.

— Хочу, чтобы их было очень много.

— Слишком много тебе не унести.

Окончательно запутавшись, они уставились друг на друга без особой приязни.

— Ладно, подраться можно в другой раз, — неразборчиво пробормотал Баррет на плохом кастильском.

— Раньше я хотел Сармиенто, — ни с того ни с сего заявил вдруг Ланда. — Да, я ее очень хотел, но потом она мне надоела. Она красива, но не умеет понять моих смелых устремлений. Мелкая душа. Можешь прямо сейчас забирать ее себе.

— По-моему, Сармиенто здесь нет, — несколько неуверенно предположил Баррет. — Она осталась в Картахене.

— Точно! Сармиенто осталась в Картахене. Я совсем забыл об этом. Ну так заберешь ее, как только мы вернемся домой. Я вычту из твоей доли пятьсот реалов.

— Пиши расписку.

Хмельной Ланда захохотал, вытащил из-за пазухи листок, вырванный из какой-то книги, обмакнул в густое вино кончик стилета и кое-как нацарапал на полях по-кастильски:

Уступаю англичанину Питеру Баррету свою любовницу Лусию Сармиенто за сумму пятьсот реалов в счет прибыли в совместном деле.

Эрнандо де Ланда.

Баррет уставился на записку, держа ее вверх ногами, скомкал и сунул под одежду.

— Теперь хочу станцевать с вон той смазливой девкой. Она пестрая и черноватая, как английская сорока.

— Уймись, безумец! Тут не старая Англия, а Новая Испания. Сядь на место, а не то тебя прирежет ее кавалер, тот самый, который в черном плаще.

— Это мы еще посмотрим.

Баррет попытался встать, пошатнулся, зацепил стол, посуда рухнула под ноги танцорам и разлетелась мелкими черепками. Объедки забрызгали мясным соком лица посетителей.

— Пошли отсюда, — предложил другу чуть протрезвевший Ланда. — Устроимся на ночь в сарае гостеприимного заведения. Комендант Сан-Хуана не станет искать тебя там.

— Думаешь, меня ищут?

— Об этом узнаешь утром…

Утром угрюмый и страдающий от головной боли капитан «Синего цветка» в компании Эрнандо навсегда покинул окрестности Веракруса, так и не разглядев как следует подсохший после дождя город, и углубился в сельву.

Де Ланда шел первым, живо напоминая ищейку, которая взяла след. Искорки цвета золота поблескивали в темных глазах кастильца. Над его скатавшимися волосами и потрепанной в странствиях одеждой стаей вились москиты. Сомнительного происхождения тропа, протоптанная то ли чьими-то босыми ногами, то ли лапами животных, уходила в глубь леса.

К вечеру устроили привал. Эрнандо на этот раз листьев не жевал, он с озабоченным видом пересчитывал и пересматривал снаряжение поспешно собранной экспедиции.

— Мало пороху и пуль, но если мы встретим настоящих дикарей, это не будет иметь значения. Мачете понадобится, чтобы расчищать проход в зарослях. Запас еды неплох, но если он намокнет, то станет вдвое тяжелее. Возьми свою кружку — если ты не желаешь бросить такую дрянь, сам ее и тащи.

— Годится. Я согласен…

Радость чудесного спасения давно покинула Баррета — заболоченный лес, который их окружал, медленно, но верно подтачивал силы. Шел седьмой день похода. Последние следы дороги затерялись среди заболоченных, густо заросших лесом низин. Вскоре путь преградила река, ее поверхность ковром покрывала ряска, темная вода мрачно глядела в разрывы.

— Здесь нешироко.

— Зато водятся черные ящерицы.

— У меня на судне, на «Синем цветке», был один парень-француз, звали его Брасье. По правде сказать, мы его завербовали насильно. Брасье хорошо знал разные сорта ящерок и ловил их, где придется.