Каллисто

Корабль стоял среди широкого поля, поросшего низкой оранжево-красной травой. Вдали виднелись какие-то здания. Около корабля не было ни одного человека. Над полем плыли облака совсем такие же, как на Земле. Цвет неба был слегка желтоватым. Оранжево-красная трава и желтое небо придавали пейзажу какой-то фантастический, неправдоподобный вид.

Широков пристально вглядывался в этот, впервые увиденный человеком ландшафт чужой планеты. Красная трава могла быть следствием жаркого климата Каллисто, но почему небо было такого странного цвета? Чем это было вызвано?

Он перешел к следующей странице.

Это была схема… схема «солнечной» системы, к которой принадлежала планета Каллисто. Рисунок был в точности такой, какие неоднократно видел Широков в книгах по астрономии, где изображалась наша солнечная система. Также в центре схемы находилось «Солнце» и вокруг него — орбиты планет. Их было двенадцать. Четвертая была обведена красным кружком; и Широков понял, что это и есть Каллисто. Седьмая, как маленькое солнце, была окружена пятью орбитами спутников и напоминала Широкову нашу планету Юпитер. На схеме находились какие-то непонятные значки, которые, по всей вероятности, представляли собой цифры.

Следующий рисунок опять изображал корабль, летящий среди звезд. Зеленая пунктирная линия шла от одной из них к другой. Узоры созвездий были совершенно незнакомы Широкову.

«Этот рисунок надо показать Семену Борисовичу», — подумал он.

На следующем листе опять было изображено звездное небо с летящим по нему кораблем. Но созвездия были уже знакомыми. Зеленая пунктирная линия отсутствовала. Широков узнал созвездия Большой медведицы, Ориона, Лебедя и некоторые другие. Одна из звезд была обведена красным кружком. Это было «Солнце» Каллисто, но какая это была звезда, он не знал. Заметив, что Ляо Сен рассматривал тот же рисунок (книги были совершенно одинаковы), он спросил его, но китайский ученый не смог ответить на его вопрос. Он знал астрономию не лучше Широкова.

Как жалко, что с ними не было Штерна или Синяева! Интересующий весь мир вопрос, откуда прилетел корабль, был бы уже выяснен.

Диегонь указал на обведенную кружком звезду, потом на себя и Бьяининя. Широков кивнул головой.

Да, эта звезда была центральным светилом той системы, с которой прилетел звездолет.

В эту минуту Широков проклинал себя за то, что недостаточно интересовался астрономией. Как он был глуп! Он мог бы сейчас узнать!.

Но загадка оставалась загадкой и волей-неволей приходилось перейти к следующей странице, не выяснив жгучего вопроса.

Перевернув лист, Широков замер…

Это была фотография… но какая!

Не раз люди пытались представить себе, как выглядит их планета со стороны, из мирового пространства. В любой астрономической книге можно встретить описание фантастической картины — Земля в пространстве!

И вот перед глазами Широкова была его родная планета, сфотографированная с расстояния многих тысяч километров. На фоне звездного мира висел голубоватый, белесый диск, окруженный словно прозрачной дымкой, сквозь которую смутно проступали очертания Северной Африки, Средиземное море и южные берега Европы. Характерный «сапог» Италии, нацелившийся своим носком в футбольный мяч Сицилии, не оставлял никаких сомнений, что это была Земля, а не другая какая-нибудь планета.

Эта фотография, которую, несомненно, удастся размножить, станет уникальным сокровищем, пока люди сами не научатся летать в межпланетных просторах и не смогут получить другую, подобную этой.

Широков с трудом заставил себя перейти к следующей странице.

На ней был изображен звездолет, стоявший… у лагеря!

Рисунок был прекрасно выполнен. Палатки, одинокие березы, дорога, на которой опустился шар, все мелкие подробности местности были изображены в красках рукой хорошего художника.

Это была не фотография, а рисунок, выполненный от руки. Значит, на корабле был художник!

Эти пять страниц изображали путь звездолета от старта до финиша.

Что могло быть на следующей?

Она была заполнена математическими формулами. Значки были чужды и непонятны, но это была математика. Широков без труда узнавал характерные линии геометрических фигур. Они были такими же, как на Земле.

Но разве могло быть иначе? Математика всюду одинакова. Это наука общая для всей вселенной.

«Наши математики, Штерн и Синяев, легко разберутся в этих страницах», — подумал Широков и невольно вздохнул. Для него эти значки были совершенно непонятны.

Шестнадцать листов подряд были посвящены математике. Очевидно, ученые Каллисто возлагали на нее свои надежды найти общий язык с обитателями других миров. Эта книга доказывала, что они были уверены, что встретят обитаемые планеты на своем пути.

Что подумали звездоплаватели, видя, как их гости равнодушно перевернули эти страницы? Может быть, они были глубоко разочарованы?.

Внешне они ничем не выдали своих чувств.

После математических страниц началась… азбука!

Это явно была она! На каждом листе были крупно изображены две буквы.

Ляо Сен встрепенулся и впился глазами в эти непонятные знаки. Это была его область!