Каллисто

Как уже упоминалось, помещение было шарообразным, но пол проходил гораздо ниже центра этого граненого шара, и боковые стенки подходили к нему наклонно, под очень тупым углом.

Неожиданно один из восьмиугольников, примыкавших к полу, сдвинулся с места, отошел назад, затем скользнул в сторону. Образовался люк. Снизу поднялись еще двое звездоплавателей, одетых в такие же костюмы; один — в сером, другой — в зеленом.

Значит, экипаж корабля не ограничивался первыми восьмью звездоплавателями, вышедшими наверх. Сколько еще могло быть скрыто в огромном корпусе звездолета?.

Тот, кого принимали за командира, указал на одного из них и сказал:

— Дьень Сьиньгь!

Потом протянул руку к другому, в зеленом костюме, и представил его:

— Рьигь Дьиегьонь!

Он обвел рукой окружающее пространство, словно охватывая весь корабль, потом опять указал на того же человека и снова повторил:

— Рьигь Дьиегьонь!

Широков и Ляо Сен поняли, что человек в зеленом был или командиром звездолета, или его конструктором.

Они поклонились и назвали свои имена. Китайский лингвист произнес свое имя на манер гостей — «Льао Сьень», — желая облегчить им его произношение.

Широков, назвавшись, протянул руку. Он сделал это инстинктивно и сразу понял, что этот обычай был не известен этим людям.

Ригь Диегонь улыбнулся и, не беря руки, обнял сначала Широкова, потом Ляо Сена. То же сделал его товарищ в сером костюме.

Они были немолоды, с совершенно седыми волосами, — явно старше остальных. Широков подумал, что им, вероятно, трудно пользоваться крыльями и что именно поэтому они не вышли из корабля.

Ригь Диегонь что-то сказал, и пятеро звездоплавателей один за другим спустились в люк и исчезли. Остались два старика и тот, которого принимали за командира.

Широкову захотелось узнать его имя. Он по очереди указал на вновь пришедших и повторил их имена. Потом указал на него и вопросительно замолчал.

Звездоплаватель понял. Приложив руку к груди, он сказал:

— Дьень Бьяининь!

Первое слово, очевидно, означало имя. Оно было тем же, что и у старика в сером костюме.

— У них имена и фамилии, — сказал Ляо Сен.

Диегонь обратился к Широкову и, погладив его по плечу, руками изобразил крылья. Молодой ученый понял, что командир звездолета видел его полет и хвалит его за смелость. При этом он вспомнил, что эти люди каким-то образом видят сквозь стенки своего корабля, и ему захотелось узнать, как это делается. Но он не мог придумать способа сообщить им о своем желании. Несколько раз он показывал на свои глаза и затем на стены, но звездоплаватели не понимали. Они внимательно и серьезно наблюдали за его мимикой, но, очевидно, не могли догадаться, чего хочет от них человек Земли.

Ляо Сен в свою очередь попытался объяснить, что они просят показать, как звездоплаватели видят то, что окружает корабль, но и его старания не увенчались успехом.

На черных лицах хозяев появилось выражение, которое нельзя было понять иначе, как сожаление. Они о чем-то поговорили между собой, и Диегонь жестами пригласил Широкова и Ляо Сена идти за ним. Приходилось временно оставить вопрос о «глазах» звездолета и подчиниться желанию хозяев.

— Узнаем потом, — сказал Ляо Сен.

Диегонь подошел к восьмиугольному люку и спустился по маленькой, всего в четыре ступени, лестнице. Широков, Ляо Сен и два других звездоплавателя пошли за ним.

Они очутились в круглом коридоре, напоминавшем внутренность широкой трубы. Коридор, как оказалось, был устроен кольцом вокруг шарообразной комнаты. Бьяининь жестами объяснил, что такой же круглый коридор был еще и наверху.

Через каждые несколько шагов коридор был освещен такими же лампами, прикрытыми матовыми стеклами, как и центральный пост. (Шарообразная комната была явно тем помещением, откуда осуществлялось управление космическим кораблем в полете.) Пол был покрыт чем-то вроде резиновой дорожки. Широков наклонился и пощупал материал. Это была не резина.

Они прошли шагов двадцать. Диегонь остановился и нажал кнопку. В этом месте снова оказалась совершенно незаметная дверь.

Все двери и люки космического корабля были так тщательно пригнаны, что их никак нельзя было заметить. Это было сделано с какой-то целью, но с какой, — Широков не мог догадаться.

Подъемная машина, летательные аппараты, двери — все приводилось в действие при помощи кнопок. Они, очевидно, служили для включения электрического тока. Предположить на корабле существование электростанции было трудно. Ток, по-видимому, давали аккумуляторы.

«Здесь много интересного для Манаенко», — подумал Широков.

Оказавшаяся перед ними дверь вела в другой, узкий коридор, круто поднимающийся вверх. В этой трубе уже не было пола. Вместо него здесь находилась лестница. Широков обратил внимание, что она не была прикреплена к стенам, а имела такой вид, будто была временно положена. Он вспомнил пол в центральном посту, тоже имевший «временный» вид.