Каллиграфия убийства

– Вот и я о том же. Попереченков – это фамилия оперативника, который принес мне информацию, – при разговоре со мной сказал одну фразу, которая заставила меня задуматься. Слушай, а твой писатель случайно не дальтоник? Ведь первая буква номера и на той и на другой машине совпадает – это «А». А вот с цветом вышла неувязочка.

– А черт его, этого писаку, знает, – насмешливо проговорил Крячко. – Он мне ничего такого не говорил, а сам я и не думал на эту тему. Слушай, давай я тебе через пару минут перезвоню.

Больше ничего не объясняя, Станислав отсоединился, а Лев Иванович стал в нетерпении ходить по кабинету.

Крячко перезвонил только через пятнадцать минут.

– Ну и движение сегодня! Такое впечатление, что вся Москва пересела на машины и решила покататься, – возмущенно заявил он.

– А что ты хочешь – дело к вечеру. У некоторых уже рабочий день закончился. Ты так возмущен, словно в первый раз за рулем по Москве ездишь, – усмехнулся наивности друга Лев Иванович.

– Ладно, шут с ним, с этим движением. Я сейчас позвонил Волынцеву и прямо в лоб его спросил, не страдает ли он дальтонизмом. Так ты представляешь, он даже не понял, о чем я его спрашиваю!

– Надо как-то этот вопрос решать, – заметил Лев Иванович. – Иначе мы так и не будем знать, какого цвета машину нам искать. Мы гаишникам уже ориентировку на красный цвет дали…

– Да я уже все выяснил, – прервал его Станислав. – Дальтоник он, как ты и предполагал.

– И как ты это определил по телефону? – удивился Лев Иванович.

– Спросил его, каким цветом сделана надпись на гипермаркете «Ашан», и он ответил – синим.

– А каким на самом деле? – растерянно поинтересовался Гуров, который, собственно, никогда не обращал внимания на такие вещи, как цвет надписи на гипермаркете.

– Ты что, тоже дальтоник? – рассмеялся Крячко и ответил: – Красным, конечно.

– А, ну да, точно, – смутился Лев Иванович, припоминая цвет букв в слове «Ашан». – Так, значит, мы все-таки искали не того цвета машину, – удрученно заметил он.

– Да, как-то мы не подумали, что свидетель может быть дальтоником, – отозвался Станислав. – Придется переориентироваться самим и в ГИБДД передать уже новую информацию.

– Черт, опять все снова-заново, – с досадой чертыхнулся Гуров.

– А что там у нас насчет Юлдашевой? Она кому-то говорила, что уезжает? – спросил Станислав после недолгого молчания.

Лев Иванович коротко рассказал Станиславу о своем втором посещении Алины Сергеевны и о своем эксперименте с Павлом Гора.

– Теперь я привез его к нашим ребятам, пусть поработают с ним. Может, удастся составить мало-мальски похожий портрет того типа, с которым он общался в квартире Юлдашевой. Хотя, глядя на этого парня, я серьезно сомневаюсь, что он вообще что-то еще вспомнит, кроме очков и бородки.

– Ну вспомнил же он, что у того мужика была стрижка бобриком, – с надеждой в голосе подсказал Крячко. – Вдруг его торкнет, и он еще что-то вспомнит? Будешь встречаться с этим преподавателем из ИМПЭ?

– Надо. Вдруг это через него ушла информация, что Алина Сергеевна с сыном уезжают из города. Хотя, как мне кажется, надежда на то, что он кому-то рассказывает о своей любовнице, ничтожно мала. Человек он женатый и из интеллигенции, так сказать.

Сыщики снова помолчали некоторое время, а потом Гуров спросил:

– Ты-то сам ничего нового не узнал?

– Нет, пока все глухо. И насколько я знаю, у Калитина тоже.

– М-да, а время идет, – невесело констатировал Гуров.

Объяснять Крячко, что он имел в виду под этими словами, не было нужды. Станислав и так все понимал. Если до середины января они не найдут хотя бы одного реального подозреваемого на роль Каллиграфа, то январское убийство будет неизбежным. Надежды на то, что преступник остановится и перестанет убивать, практически не было. Безнаказанность всегда ведет за собой желание и дальше экспериментировать с человеческими жизнями.

* * *

После разговора с Крячко Лев Иванович нашел на сайте ИМПЭ имени Грибоедова список преподавательского состава и еще раз внимательно рассмотрел фотографию Копцева. Немного подумав, Гуров решил не звонить Альберту Юрьевичу, а встретиться с ним, так сказать, неожиданно. Лев Иванович по своим каналам раздобыл домашний адрес профессора, а заодно узнал и еще кое-какую информацию. Оказалось, что Копцев женат на своей коллеге по университету, у них двое взрослых детей и есть одна внучка. Мужчина был почти на двадцать лет старше своей любовницы и в общем-то выглядел на свои пятьдесят с небольшим хвостиком лет. Под описание преступника – высокого, сильного и средних лет – он явно не подходил, поэтому Лев Иванович сразу же отмел его как вариант в претенденты на роль Каллиграфа.