КАЛИНОВ МОСТ

Парень вышел из машины и вернулся к «лексусу». Игорь наблюдал за ним через зеркало заднего вида. Олег остановился, в руке словно из неоткуда возникло черное лезвие подаренной Котом «гюрзы». Рука парнишки взлетела вверх и резким ударом опустилась вниз. Сухо хлопнуло. По асфальту разлетелись разноцветные осколки правой задней блок фары.

Олег поспешно убрал нож и вернулся в машину.

– Поехали? – не то спросил, не то предложил.

Игорь улыбнулся и надавил на газ. Машина выехала на дорогу, беспрепятственно двинулась дальше.

– Сколько стоит фара от «лексуса»?

– Достаточно, чтобы задуматься, – улыбнулся Игорь. – А почему правую грохнул?

– Ну, если б мы его зацепили, разбилась бы правая.

– Прозрачный намек, – кивнул бородатый. – Добро пожаловать в реакционеры.

Солнце било в окно, отчего стаканы, чашки, чайник и разбросанные по столу ложки отбрасывали словно бы за уши вытянутые тени. Люда сидела на стуле, как на жердочке, подобрав под себя ноги. Чай не пила, только сахар в нем размешивала уже минут двадцать.

Старуха смотрела с пониманием. Сахар уже давно разошелся, а если б и осталось что, в остывшем чае не растворилось бы ни в жизнь. Но не просто ж так ложкой стекло сверлит. То что внутри сидит куда-то деть пытается, только так просто не денешь.

– А дальше что? – спросила старуха у притихшей девушки.

– Ничего, – покачала головой та. – Ждала я его ждала. Думала, коли не в этом мире, так в том встретимся. А потом - раз приходит ко мне тот, чье имя и произносить не хочется, и говорит: «Ты тут во свету сидишь, милого своего ждешь, а того не знаешь, что сюда он не придет». Я чуть не обезумела. То ли лукавство это, то ли издевка. Спросила почему так, а лукавый гость мой мне и отвечает, дескать есть не только свет и тьма, есть еще и рубеж между мертвым и живым миром. «Вот на рубеже, – говорит. – Милый твой и задержался. Только сейчас его и там нет. Вернулся он в живой мир. Хочешь к нему?» И смотрит на меня так искоса словно конфету ребенку показал и спрятал.

Люда подняла чашку, поднесла ко рту, но губами края так и не коснулась. Поставила обратно, заговорила снова.

– Что я ему могла сказать на это? Конечно, согласилась. Он говорит: «Хорошо, я тебя в живой мир верну, только за то душу свою ты мне в заклад оставишь. Иди, ищи. Коли не найдешь своего милого, посчитаешь, что обманул тебя, верну душу. А коли найдешь, живи, но помни, что душа твоя не свету принадлежит, а тьме».

– Согласилась, – задумчиво произнесла старуха.

– Согласилась, – кивнула девушка.

– Что ж ты наделала, девонька. Что ж натворила.

– Дура баба, – фыркнул Кот.

– Я его больше жизни люблю.

– Любишь, – кот подпрыгнул с табуретки, метнулся через кухню, став похожим на хищного зверя запертого в клетку. – А коли любишь, чего тогда по всем дворам ходила, задом вертела?

Люда всхлипнула.

– Не рычи на нее, зверь, – проворчала Яга. – Не ее вина. Видишь, сама не своя, страдает.

– Ее вина, что тьму в себя пустила, а потом преумножила и дальше повела.

– Замолкни, зверь, – грозно повела бровями старуха. – Не то опять поссоримся.

Старческая рука опустилась на девичью руку, погладила, приголубила.

– А ты, девонька, иди к нему. Живи с ним, лови каждый миг. Не долго ему осталось. Меньше, чем кажется. Так что люби его и не забывай, что любишь. Не пускай в себя темное. До смерти у тебя над тьмой силы есть. А по смерти видно будет.

Люда посмотрела преданно, как собака, которую всю жизнь били ногами и палками, а потом вдруг накормили и приласкали.

– Спасибо вам.

– Не на чем. Только вот что, память Милонегова в нем спит. Не тревожь ее. Когда надо будет, я сама ее открою. Сейчас не время, – старуха поглядела в девичьи глаза, что светились, сияли, лучились вернувшейся чистотой и, впервые назвав ее прошлым именем, добавила: – Ступай, Ладушка. Он вернется скоро. Жди. И не отступайся. Что решила, делай.

Девушка встала и пошла на выход. Кот молча проводил до двери.

– Если что нужно, - сказал на прощание, - Заходи всегда. Тебе здесь помогут.

Заперев дверь воротился на кухню. Яга сидела в задумчивости. Вслух ничего говорить не стала, Кот и без того все понял. От того и бесится. Есть в девушке и свет и силы, чтобы тьме противиться. Но душа под закладом это не хвост собачий. Коли тьма призовет, противиться ей девчонка вряд ли сумеет. А это ведь может когда угодно случится.

– Все вы бабы трясогузки и канальи, – сообщил хмурый оборотень.

Яга навострилась. Читать Кот кое-как научился, но вряд ли успел много чего прочитать. И уж наверное не стал бы читать литературу художественную.

– Это ты от Игоряши понахватался?

– А что, – насупился тот. – Заметно?

– Заметно, – прищурилась старуха. – Не кисни, зверь, у них впереди еще целая жизнь.

– Короткая больно.

– Какая есть, – отмахнулась старуха. – Зато счастливая. А вечности никто никому и не обещал. Я вот сколько живу, а вечности ни счастливой, ни несчастной не видела. Вечность это обман. Все меняется.