Калигула

Эта семейная политика дополнялась конкретными действиями в интересах сената и народа. Новый принцепс решил реабилитировать осужденных и сосланных предыдущим принцепсом и прекратить все судебные процессы, что позволило не только оздоровить социальный климат, но и реабилитировать мать, братьев и их соратников — жертв клеветнических обвинений. Вместе с тем Калигула не хотел вызывать беспокойство у сторонников Тиберия. Поэтому, чтобы успокоить всех доносителей и свидетелей по делам его матери и братьев, он устроил целую церемонию на Форуме; перед грудой дел, касающихся осуждения его матери и братьев, Калигула принес клятву, что отказывается их смотреть и желает, чтобы все это кануло в прошлое; затем эти дела были сожжены.

Римляне, солдаты преторианской гвардии, стража и легионеры, разбросанные по всей империи, получили подарки в соответствии с завещанием Тиберия, а также по завещанию умершей восемь лет назад Ливии, которое было утаено Тиберием. Признательный народ встретил эти меры всеобщим ликованием и через плебейские комиции пожаловал Гая Цезаря властью трибуна, что позволяло ему в случае надобности противодействовать решениям других магистратов. Отныне он как трибун становился неприкосновенной фигурой, и каждый посягнувший на его жизнь подлежал немедленной казни. Более того, отныне он мог вести свободный диалог с народом и сенатом. Власть трибуна, не имевшего четко определенных обязанностей, тем не менее, была более действенной и являлась пожизненной в отличие от консулата. Не менее тридцати тысяч граждан, собравшихся на Марсовом поле, приняли это решение, и Калигула стал защитником и, вместе с тем, правителем римского плебса.

На другой церемонии собрались знатные граждане, прибывшие со всей Италии, чтобы избрать Калигулу Верховным понтификом. Так он оказался во главе римской религии, став пожизненным жрецом, и отныне должен был заботиться и о живущих, и о добром согласии богов, и об уважении к мертвым. В честь этого события в Риме были выпущены сестерции, где Калигула изображался с покрытой головой и с чашей в руках, совершающим жертвенное возлияние. На другой монете — медном ассе — он был изображен с полным титулом: Гай Цезарь Германик, Верховный понтифик, облаченный властью трибуна; на оборотной стороне монеты была изображена богиня Веста со скипетром, с чашей в руке и тоже с покрытой головой. В Цезарее Каппадокийской изображение Калигулы на монетах с тем же титулом дополнялось двумя принадлежностями религиозного культа — большой жреческой ложкой и жезлом авгура.

Таким образом, понадобилось только несколько недель после смерти Тиберия, чтобы его естественный наследник, до этого лишь обычный квестор, получил необъятные властные полномочия. Все прошло наилучшим образом, без колебаний и противостояния, все формальности были соблюдены и новый принцепс даже отверг предложенный ему почетный титул Отца Отечества, заявив, что это не соответствует ею заслугам. Отныне принципат уже не являлся режимом, навязанным силой как следствие двадцатилетних гражданских войн, и монархия была принята всеми. Калигула, на которого все возлагали надежды, пожинал плоды длительного правления Тиберия и был свободен от его непопулярности. Вместе с тем, некоторые помнили, что он был императором от имени «дома», и другие «дома», завидуя этому, в глубине души не оставляли надежду на собственное возвышение.

IV. Большие летние празднества 37 года

Исходной точкой династических церемоний стал апрель. В следующем месяце они были продолжены в виде грандиозных семейных похорон, потому что 1 мая на шестьдесят третьем году жизни умерла Антония. Она никогда не пользовалась особой популярностью, поэтому ограничились жертвоприношением в честь ее материнства и целомудренной жизни. Что же касается похорон, то они были столь пышно обставлены, что, возможно, наконец-то прославили ее — знатную матрону из семьи Клавдиев, носившую титул Августы. Тогда вспомнили о многих известных людях и прославленных полководцах, в том числе о ее дяде Августе и роде Юлиев, о ее муже Друзе и роде Клавдиев, вспомнили и Ливию. Однако никто не говорил о ее отце Марке Антонии, который, говоря словами Тацита, чем больше официально осуждался на забвение, тем больше присутствовал. Калигула первым мужественно вступился за своего прадеда Марка Антония, считая, что хватит вспоминать то зло, которое принесли гражданские войны сразу двум поколениям. В ходе этих церемоний новый принцепс на виду у общественности смог продемонстрировать собственное благочестие. Позже его упрекали, что он уклонился от возжигания погребального костра. Однако его недавно полученные полномочия Верховного понтифика запрещали находиться возле тела покойной. Добавим, что Калигула унаследовал часть значительного состояния своей бабки.