Калигула

— Хорошие борцы стали редкостью, — прошептал Клеменс ему на ухо, — на следующие дни понадобятся еще.

Калигула кивнул и поднял палец вверх. Театр взорвался неистовыми аплодисментами, и даже ретиарий почувствовал облегчение, ведь побежденный был его другом, с которым они часто тренировались. Он помог мирмиллону выбраться из сетей, они подняли руки в знак приветствия и по кровавому песку зашагали прочь с арены.

На следующий день были запланированы театрализованные представления по мифологическим сюжетам, которые всегда заканчивались трагической смертью героя.

— Таким образом, я несу просвещение в народ, и за это сограждане должны быть мне благодарны, — цинично заметил Калигула, в то время как на сцене сооружали деревянную башню высотой в тридцать локтей.

Первой должна была разыгрываться сцена «Полет Икара», в которой наибольший интерес представляло, конечно, падение. От платформы башни над верхними рядами к стене натянули трос, и вот уже появился он — Икар, сын искусного зодчего Дедала, который на крыльях, сделанных отцом, слишком близко подлетел к солнцу, и скрепленные пчелиным воском перья рассыпались. Пока актер трагичным голосом рассказывал о судьбе Дедала, запертого с сыном по приказу царя Миноса в высокой башне на Крите, несчастный, исполняющий роль Икара, поднимался по лестнице. Неприкрытый страх смерти стоял в его глазах, расширенных от ужаса, но удары кнута не давали остановиться, загоняя все выше. Наверху его поджидал мускулистый помощник, который высоко поднял «Икара» и укрепил на тросе.

Актер декламировал:

Юноша, гордый Икар,
дерзкой мечтой окрыленный,
вызов греховный богам
он в безрассудном порыве
бросил, задумав взлететь
и небесного свода коснуться.
Взмыл прямо к солнцу,
но лишь опалил себе крылья,
выше орлов воспарив,
камнем о воду разбился…

На этом месте помощник подтолкнул «Икара», и тот заскользил по воздуху на расправленных крыльях, пока на другом конце не отвязали трос, и тогда он с криком разбился о край сцены. Восторженные крики были наградой поучительному и достоверному исполнению, в то время как раб проломил молотом череп неподвижно лежащему актеру.

Пока башню разбирали и строили новые декорации, возбужденную публику развлекали глотатели огня, женщина-змея и пара карликов, но никто не обращал внимания на такие безобидные выступления. Император распорядился раздать фруктовый сок и хлеб, чем вызвал давку и ругань среди плебеев, в то время как лучшие люди с достоинством оставались сидеть на своих местах.

Между тем сцену превратили в засаженный деревьями и кустарниками лес, и каждый мало-мальски образованный зритель догадался, что здесь встретит свою злую судьбу Актеон. Из него кентавр Херон воспитал настоящего охотника — с этого места начиналось действие на сцене.

Буря восторга пробежала по рядам зрителей, когда их взорам предстал кентавр. Гримеры долго натаскивали пару карликов, пока из них не получился превосходный получеловек-полуконь.

Юный, очаровательный Актеон был одет, к радости зрительниц, только в маленький кожаный фартучек, прикрывающий чресла, и он демонстрировал свое ладное, подтянутое тело со всех сторон. Какой контраст с Хероном, кентавром! Со своими маленькими кривыми ручками и ножками и пухлой физиономией Херон действительно выглядел как существо, выбежавшее из леса. Херон учил Актеона бросать копье и стрелять из лука, но долго на сей сцене исполнители не задерживались. И вот молодой воспитанник кентавра уже бредет по лесу, останавливается, прислушивается, бежит дальше, пригнув голову, и вдруг замирает. Между деревьями показался маленький пруд, в котором купается божественная Артемида с нимфами. При виде обнаженных женщин плебеи приходят в бурный восторг.

Актеон очарован настолько, что решается подойти поближе еще на пару шагов, и, о горе, одна из нимф замечает его. С возмущенными криками показывает она Артемиде на юношу. Тогда божественная охотница топает в гневе ногой и произносит проклятье.

Красавец-актер, исполнивший роль воспитанника кентавра, молниеносно исчезает за сценой: дальше должен играть приговоренный к смерти преступник. Правда, Актеон еще не совсем потерял человеческий образ, но на голове его выросли оленьи рога, а тело покрылось коричневой шерстью.

Артемида с нимфами исчезла, и Актеон, как затравленный, выбежал на середину сцены не только потому, что так требует сценарий, нет, за ним гналась стая голодных псов. Двое из них сразу набросились на беднягу, стащили оленью шкуру и принялись рвать на куски руки и грудь, остальные грызли его ноги. С душераздирающими криками пытался он защитить лицо, но две дюжины волкодавов морили голодом неделю, и скоро от Актеона ничего не осталось. Зрители снова восторженно хлопали, а кто-то прокричал:

— Они с удовольствием слопали бы еще одного!

— Цезарь, ты плохо кормишь зверей!