— Слушайте дальше. Вот: «Своим рассказом я привел нашего вояку в бешенство и через пару дней достиг того, к чему стремился. Осторожно изложив ему наш план, я упомянул ваши с Ливиллой имена, рассказал о вашей поддержке, а в конце добавил, что без его солдат наш план рухнет. Гетулик мрачно засмеялся: „Вот, значит, до чего дошло? Без меня и германских легионов никуда?“ Похоже, что Лепид убедил его в том, что против него в Риме готов обвинительный акт, на что тот ответил: „Тогда старый воин схватился за меч и воскрикнул, что нужно обернуть оружие противника против него же и самого Калигулу отдать палачу“». Не стану больше докучать вам болтовней предателей, поскольку хочу обнародовать все письма, которые попали мне в руки. Что касается двух легионов Гетулика, то я обещаю, что пройдусь по их рядам железной метлой. Я наведу там порядок, как Геркулес в Авгиевых конюшнях! После этого оба легиона будут переданы новому легату Сульпицию Гальбе.
Гальба поднялся и сказал по-военному коротко:
— Я отплачу за оказанную честь верностью и отвагой, император!
Все громко захлопали, и с некоторых мест раздались выкрики:
— Смерть предателям!
Калигула потребовал тишины.
— Эмилий Лепид и Лентулий Гетулик, вы подтверждаете, что вместе с моими сестрами и другими заговорщиками ставили целью устранить меня и провозгласить принцепсом Лепида? Соответствуют ли зачитанные письма правде или являются подделкой?
Лентулий Гетулик собрал всю свою гордость и выкрикнул:
— Подтверждаю и надеюсь, что другие доведут наше дело до конца!
Лепид погрузился в тупое безразличие. Его планы рухнули; он ничего не чувствовал, кроме ненависти к Калигуле, и прошипел, будто выплевывая слова по отдельности:
— Провалитесь вы все к Орку — все вместе взятые!
Дело было настолько ясным, что не требовало провозглашения приговора. В конце консул Доминиций Корбулон оповестил о строжайшем запрете императора оказывать любые почести его родственникам, особенно сестрам, за нарушение которого будут грозить высокие штрафы.
Со своими ненавистными сестрами Калигула рассчитался без свидетелей.
— Ну что, Агриппина Августа, будущая императрица, любовница государственного изменника Лепида, время прекрасных мечтаний позади. Это относится и к тебе, Ливилла, хотя я не могу представить, что моя смерть могла принести тебе какую-нибудь выгоду. Ты хотела выйти замуж за своего поэта-инвалида? Тогда ты все равно скоро стала бы вдовой — нет, я понимаю, кто тебя надоумил.
Он показал на Агриппину, пристально глядя на нее переполненными ненавистью глазами.
— Эта мегера, чье существо состоит из жадности, тщеславия и властолюбия. Лепида можно считать счастливчиком, что он не стал твоим мужем. Счастье в несчастье, называю я это. Собственно, я должен вас обеих отдать в руки палачу, но в память о нашем отце я дарю вам жизнь. Но не радуйтесь слишком рано: красивой эта жизнь не будет! Сенат выдвинет против вас обвинение в государственной измене и нарушении супружеской верности, и только моей милости вы должны быть благодарны, что избежите смертной казни. Я подыщу для вас острова, по сравнению с которыми подземелье Орка покажется наиприятнейшим местом. Там вы сможете до конца дней размышлять о том, к чему приводит измена. И не забывайте: у меня для вас найдутся не только острова, но и мечи!
На краю лагеря была сооружена деревянная трибуна, настолько высокая, чтобы каждый со своего места мог хорошо видеть происходящее. Калигула в своей обычной спешке назначил казнь обоих предателей на один день. Агриппину и Ливиллу принудили наблюдать за ней, стоя со связанными руками.
Гордо и спокойно поднялся Гетулик на возвышение, опустился на колени и склонил голову. Когда палач натренированным ударом отделил ее от плеч, Ливилла отвернулась, Агриппина же внимательно за всем наблюдала без видимого волнения.
Ее любовник Лепид, по жизни кутила и сластолюбец, даже и не думал молча встретить свой последний час. Он громко крикнул Калигуле:
— И ты скоро окажешься на моем месте, ты, старый развратник, любитель залезть в чужую задницу. Мы скоро с тобой…
Охранник ударил его эфесом по зубам. Лепид выплюнул кровь вместе с осколками зубов, выпятил зад в сторону Калигулы и принялся вихлять им, как дешевая проститутка. Палач схватил его за волосы и заставил склониться. Но Лепид не собирался вести себя смирно, и первый удар пришелся ему по плечу. Только после третьего удара голова его покатилась по деревянному настилу.
Агриппина прокричала Калигуле:
— Это было достойное прощание, ты его заслужил! Надеюсь, предсказание скоро исполнится!
Ее быстро увели, и толпа начала расходиться. Ни один не сомневался, что предатели получили по заслугам. Император и полководец должен быть строгим и справедливым, каковым и являлся Калигула в их глазах.
Император сразу же послал в Рим подробное сообщение о происшедших событиях. Сенат принес благодарственную жертву за его спасение и направил на Рейн делегацию, чтобы выразить свое поклонение божественному. К несчастью Клавдия Цезаря, именно ему поручили ее возглавлять.
Он пожаловался Каллисту: