Читаем Калигула полностью

— А я знаю! Как и всем богам, мне знакомы ощущения и мужчин, и женщин, ведь любое божество двуполо. Отсюда постоянные преобразования; вы меня уже видели в образе и Луны, и Юпитера, и Нептуна. Помнишь праздник богини Исиды? Тогда я был женщиной среди женщин, и только один человек не хотел этого принять.

Лепида охватил страх. Почему Калигула заговорил об этом сейчас?

— Ты быстро превратился обратно в Гая, — сказал он с кажущейся легкостью, будто эта тема его не волновала.

— Да, мы поменялись ролями. Я снова стал мужчиной, а вот ты…

Калигула зло рассмеялся и добавил:

— Грехи молодости! Сейчас у нас есть дела поважнее.

Лепид чувствовал, как внутри закипают гнев и ненависть. Если бы у него был под рукой кинжал… Голыми руками удавить не получится, за спиной императора — германцы. Чтобы не сказать лишнего, Лепид молчал и ждал. Калигула похлопал его по плечу.

— Но вопреки этому — или благодаря? — мы остались друзьями. Сегодня ты мне больше не нужен, Лепид. Иди спать.

Он шел к палаточному городу. Была ли это любимая игра императора — игра кошки с мышкой — или действительная угроза?

Перед палаткой Гетулика охрана скрестила копья.

— Легат спит и приказал ему не мешать.

— Мне он позволит ему помешать, не сомневайтесь, — решительно произнес Лепид, но солдаты не шелохнулись.

Он так устал, что не стал с ними спорить.

— Завтра будет достаточно времени.

Милония Цезония, беременная возлюбленная императора, уже лежала, когда он вошел. Ее темные волосы раскинулись по подушке, большие глаза в отличие от глаз Калигулы отражали все ее эмоции и чувства. Она откинула одеяло и погладила большой выпуклый живот.

— Здесь дремлет будущее Рима, — сказала она. — Я надеюсь, что боги подарят тебе мальчика.

— Поскольку ты родила прежнему мужу трех девочек, может случиться, что наша династия получит наследника. Но это неважно, у нас будут другие дети.

Глаза Цезонии блеснули:

— Но мы ведь занимаемся этим не только ради детей или?..

Калигула рассматривал ее раздавшееся тело, и у него появилось безумное желание. Что если разрезать живот, чтобы посмотреть, какого пола ребенок? Потом можно снова зашить, и ничего не останется, кроме шрама. Он же сможет завтра оповестить: «Я решил подарить Риму и всему свету наследника» — и все бы потом, после рождения мальчика, удивлялись его дару предвидения.

— Не смотри так, будто хочешь меня съесть!

Калигула снял одежду.

— Повернись: ты теперь мне больше нравишься сзади.

Цезония повиновалась. С необычной мягкостью Калигула проник в нее, обхватил уже потяжелевшие груди и сильно сдавил их. Он чувствовал, как желание поднимается в нем тяжелым сладким облаком.

— Я люблю тебя, Цезония, — простонал он. — Не знаю почему. Ты немолода, некрасива, и все же ты первая женщина после Друзиллы, которую я действительно люблю. Поэтому я женюсь на тебе, прежде чем родится ребенок.

Он отпустил ее, и Цезония улеглась поудобнее.

После короткой паузы Калигула с усмешкой сказал:

— Я уже радуюсь тому, какие будут завтра лица у моих солдат: одни порадуются вместе со мной, другие удивятся, а третьи возмутятся. Они все время забывают, что я бог! Впрочем, иногда я и сам это забываю.

<p>28</p>

Каллист вместе с префектом Клеменсом вел государственные дела, когда император бывал в Риме.

Его отсутствием секретарь хотел воспользоваться, чтобы продолжить ткать тонкую сеть из слухов, выслеживаний, подслушиваний и других «добрых» дел.

Главную роль тут играл Клавдий Цезарь, который с облегчением вздохнул, когда племянник наконец исчез из Рима. Он удалился в свое имение на Албанских холмах, чтобы там продолжить в тишине и покое труд над историческими сочинениями. Правда, временами ему приходилось бывать в Риме, чтобы посетить библиотеку. Как член семьи, он имел доступ к домашнему архиву императора, хранившемуся в просторных подвалах Палатина, и Каллиста, конечно, каждый раз информировали о его приходе.

В конце ноября Каллист воспользовался такой возможностью и пригласил старика к себе. Они прекрасно понимали друг друга, тем более что толстый секретарь, не скупясь, делал комплименты историку и выказывал ему всяческое уважение.

— Как хорошо поговорить с тобой, зная, что Калигула не ворвется неожиданно и не выкинет очередную «шутку».

Каллист вздохнул.

— Ты прав, Клавдий Цезарь. Я тоже смог многое доделать за время отсутствия императора. Но речь не об этом. Я уже многие годы дружески привязан к тебе и могу быть с тобой откровенным больше, чем с кем-либо. В этом случае дело касается и тебя, уважаемый Клавдий. Я, конечно, надеюсь, что все сказанное останется в этих стенах.

— Но… Ну разумеется.

Каллист подошел к двери и рывком распахнул ее.

— Свидетелей ни в коем случае быть не должно. Я долго колебался, могу ли довериться тебе, но должен это сделать, прежде чем император вернется.

Морщинистое лицо Клавдия становилось все более испуганным. Каллист видел, что старику пришлось собрать все свои силы.

— Да давай же, Каллист, говори! — потребовал он с несвойственной ему прямотой.

Секретарь отвернулся:

Перейти на страницу:

Похожие книги