Калиф, купидон и часы

Принц Михаэль сел рядом с молодым человеком. Люди нередко отказывались от его помощи, но не в грубой форме. Его изысканные манеры и слова исключали неподобающее отношение.

— Часы, — сказал принц, — это кандалы, обезображивающие человечество. Я обратил внимание, вы все время смотрите на часы. Лицо этого механизма — лицо тирана, цифры на нем так же обманчивы, как номера лотерейных билетов; его стрелки — руки жулика, который назначает встречу, чтобы ограбить вас. Умоляю вас, сбросьте эти унизительные оковы и перестаньте подчинять все ваши действия бесчувственному истукану из меди и стали.

— Обычно, — ответил молодой человек, — я не ношу часов, разве что если на мне самый лучший костюм.

— Я знаю человеческую природу не хуже природы трав и деревьев, — сказал принц с благородной прямотой, — я магистр философии, имею ученую степень в области изящных искусств и владею богатствами Фортуната. Немногие смертные испытывают такую боль, которую я не мог бы смягчить или победить. Я прочел на вашем лице выражение скорби и страдания и в то же время увидел, что вы честны и благородны. Я умоляю вас принять от меня совет или помощь. Так не разубеждайте же меня в тонкости вашего ума, не судите по моей внешности и позвольте решить ваши затруднения.

Молодой человек снова посмотрел на часы и мрачно нахмурился. Взгляд его, оторвавшись от сияющего хронометра, устремился на один из четырехэтажных кирпичных домов напротив. Здание было скрыто темнотой, в которой тускло светилось несколько окон.

— Без десяти девять! — воскликнул молодой человек, нетерпеливо всплеснув руками. Он повернулся спиной к зданию и сделал несколько быстрых шагов в противоположном направлении.

— Останьтесь, — приказал принц Михаэль таким властным тоном, что несчастный повернулся вокруг своей оси как веретено и рассмеялся с досадой.

— Дам ей еще десять минут и уйду, — пробормотал он себе под нос и затем громко обратился к принцу: — Я присоединяюсь к вашим проклятиям в адрес часов и посылаю их также всем женщинам.

— Сядьте, — спокойно сказал принц, — я не принимаю вашу поправку. Женщины — исконные враги часов, и, следовательно, союзники тех, кто ищет освобождения от этих чудовищ, отмеряющих наши безрассудства и ограничивающих наши удовольствия. И все же, друг мой, если вы доверяете мне, прошу вас, поведайте вашу историю.

Молодой человек упал на скамейку и бессильно расхохотался.

— Большая честь для меня, ваше королевское высочество, — сказал он с насмешливой почтительностью. — Видите ли вы вон тот дом — где горят три верхних окна? Так вот, в шесть часов вечера я разговаривал там с моей невестой — то есть, простите, с бывшей невестой. Я провинился перед ней, дорогой принц, я не был пай-мальчиком, и она узнала об этом. И я ждал ее прощения — все мы ждем прощения от женщин, не правда ли, принц? «Мне нужно время подумать, — сказала она, — но одно я знаю наверняка: или я совершенно прощу тебя, или никогда больше не захочу тебя видеть. Одно из двух. В половине девятого, — сказала она, — ровно в половине девятого наблюдай за средним верхним окном последнего этажа. Если я решу простить тебя, я повешу снаружи белый шелковый шарф. Тогда ты узнаешь, что все снова как прежде и тебе можно подняться ко мне. Если не увидишь шарфа, можешь считать, что между нами все кончено».

— Вот почему, — с горечью заключил молодой человек, — я сижу здесь и смотрю на часы. Время истекло двадцать три минуты назад. Так ли удивительно, что я немного расстроен, мой милый Принц Усов и Лохмотьев?

— Повторяю вам, — сказал принц ровным, хорошо поставленным голосом, — женщины по природе своей являются врагами часов. Часы — это зло, а женщины — благо. Знак, которого вы ждете, еще может появиться в окне.

— О нет, ваше высокопревосходительство, — воскликнул молодой человек в отчаянии, — конечно, вы не знаете Мариан. Она все делает вовремя, с точностью до минуты. Этим-то она и покорила меня с самого начала. Ну конечно! Шиш она мне показала, а не шарф! Да уже в 8.31 было понятно — мне крышка. Уеду на запад сегодня в 11.45 с Джеком Милбурном. Все, моя песенка спета. Буду ковбоем у Джека на ранчо, а дальше — известное дело: Клондайк, виски… Спокойной ночи, э-э… э-э-э… принц!

Принц Михаэль улыбнулся своей загадочной, чарующей, проницательной улыбкой и поймал собеседника за рукав. Бриллиантовый блеск его глаз сменился на мягкое задумчивое свечение.

— Подождите, — сказал он торжественно, — пока пробьют часы. Я обладаю силой, могуществом и мудростью превыше других смертных, но, когда бьют часы, мне становится страшно. А до тех пор оставайтесь здесь. Эта женщина будет ваша. Даю слово наследного принца Валлелуны. В день вашей свадьбы я подарю вам 100 000 долларов и дворец на Гудзоне. Но в этом дворце не будет часов — они отмеряют наши безрассудства и ограничивают наши удовольствия. Вы согласны?

— Разумеется, — ответил молодой человек с улыбкой, — они вообще только мешают: вечно тикают и кукуют и утверждают, будто человек опоздал.

Он взглянул на часы за деревьями. Стрелки показывали без трех минут девять.