Калибр имеет значение?

Стоя на коленях, много не увидишь. Особенно когда тебе в шею, в мягкую впадинку под затылком, туда, где зуб эпистрофея входит в ямку атланта, упирается холодный ствол карабина. Его ледяное прикосновение анестезией замораживало мышцы. Повернуть голову, хотя бы чуть-чуть, казалось немыслимым – малейшее движение могло спровоцировать короткую судорогу указательного пальца, лежавшего на спусковом крючке. Олег не знал, насколько быстрой реакцией обладает карауливший его охранник, не знал, тугой ли спуск у его карабина – но сдавивший сердце ужас нашептывал, что крючок скользит в пазу с легкостью падающего с дерева листа, и достаточно шевельнуться, чтобы тяжелая пуля вошла в тело, ломая кости, разрывая сосуды и сминая мышечные волокна.

Он видел только несколько планок паркета, старого, дубового, покрытого потемневшим от времени поцарапанным лаком, и странно голубоватое пятно лунного света, ползущее по этим планкам. Олег стоял на коленях долго – не меньше часа – и за это время пятно сместилось сантиметров на двадцать. Еще через час оно уползет за пределы видимого пространства. Если, конечно, за этот час его не убьют. Тогда уже не будет никакого пятна. Или, вернее, оно будет – но не для него. Олег вспомнил, как когда-то, очень давно, смотрел на лунную дорожку, колыхавшуюся на поверхности ночного моря, и думал о том, что это зрелище не изменилось со времен динозавров. Не изменится оно и после его смерти. Это была простая и понятная мысль, но принять ее было невозможно.

Где-то над его головой шумно вздохнул и зачесался невидимый охранник. Холодный металл царапнул кожу, и у Олега свело от страха живот. Если бы он мог, то обмочился бы. Но он не пил уже почти сутки, и вся жидкость вышла из организма с липким потом обессиливающего страха.

Вдалеке скрипнула дверь, застонал под тяжелыми шагами старый паркет. Кто-то шел по комнате уверенной хозяйской походкой. Охранник снова пошевелился, и, хотя Олег по-прежнему не мог его видеть, ему показалось, что тот втянул живот и расправил плечи.

Шаги приблизились, и Олег увидел носок сапога, коснувшийся границы лунного пятна. Сапог был из мягкой, выделанной вручную, кожи, с полукруглой серебряной нашлепкой на носке. Под серебром пряталась гибкая стальная пластина – даже не очень сильный удар таким сапогом ломал ребра. Олег хорошо знал эти сапоги: он два года работал в мастерских, где их шили. Каждая пара стоила больше, чем он зарабатывал за год. И носили их, конечно, только Хозяева.

Хозяин остановился на расстоянии полуметра. Стоял молча, разглядывая коленопреклоненного Олега. Охранник тоже молчал и даже как будто перестал дышать.

– Это его поймали в саду? – произнес, наконец, негромкий голос. Олегу показалось, что он прозвучал утомленно, как если бы Хозяин сильно устал.

– Точно так, Хозяин, – ответил охранник с какой-то неприятной угодливостью. У здоровенного мужика не должно быть таких заискивающих интонаций. А Олег видел его, хотя и мельком, перед тем, как его связали и поставили на колени – охранник был на голову выше его и раза в полтора шире в плечах. – Прятался в кустах у оранжереи.

– Что он там делал?

«Почему он не спросит меня? – подумал Олег. – Почему обращается к этому идиоту?»

– Не могу знать, – с поспешной готовностью ответил идиот. – Прятался. Леонтий Валерьяныч полагает – готовил террористический акт.

Хозяин удивленно хмыкнул. Перед глазами Олега мелькнуло что-то черное, и твердый кончик стека уткнулся ему в подбородок.

– Что, правда? – в голосе Хозяина чуть прибавилось живости. – Ты террорист?

Стек упирался в подбородок Олега, поднимал его кверху, заставляя взглянуть на Хозяина. Но и ствол карабина по-прежнему леденил кожу. Олег застыл, разрываемый двумя противодействующими силами.

– Убери, – приказал, наконец, Хозяин, поняв, почему стоящий на коленях человек превратился в каменную статую. Олег почувствовал, что холодный металл больше не касается его шеи. Осторожно поднял голову. Увидел того, кто стоял перед ним.

Хозяину было лет тридцать пять. Невысокий, крепкий, с аккуратно подстриженной черной бородкой. Умное лицо, усталые, но живые и внимательные глаза. На правой скуле – тонкий белый шрам, след студенческой дуэли. Свитер грубой вязки, штаны из мягкой, дорогой на вид ткани.

– Так ты – террорист?

– Нет, – хрипло ответил Олег и поразился своему голосу. – Я врач.

– Врач? – удивился Хозяин. – Что врачу делать ночью в моем саду? Впрочем, может быть, ты ветеринар? Ночью я выпускаю из вольеров некоторых зверей. Так значит, вот ты какой – доктор Айболит…

Олег помотал головой. Это было приятное, хотя и болезненное ощущение – двигать затекшей шеей.

– Я… не ветеринар. Я вообще давно не работаю врачом. У меня больше нет лицензии.

Стек вдруг хлестнул его по лицу – не слишком сильно, но достаточно ощутимо для того, чтобы из глаз брызнули слезы.

– Прекрати нести чушь. У меня нет желания проводить полночи в беседах с каким-то бродягой. Что ты делал у моей оранжереи?

– Я прятался, – честно признался Олег. – От загонщиков.

Хозяин присвистнул. Постучал стеком по раскрытой ладони.