Калгари 88. Том 5

… Среди молодёжи и детей, падких до всего нового и интересного, прокат, естественно, вызвал только положительные эмоции. Кое-кто уже сегодня хотел искать эту музыку у друзей-неформалов, тусующихся у ДК имени Свердлова с причудливыми причёсками и в причудливой одежде, разучивать танец, разучивать слова. А если уж не танец, то, по крайней мере, найти точно такую же одежду, как у фигуристок, и сделать точно такой же макияж с длинными стрелками и сбегающими тремя слезинками. А налобная повязка с напульсниками! Это же…

— Как классно! — восторженно крикнула Анька и запрыгала, хлопая в ладоши. — Ураааа! Вот так дали жару!

Малолетние соседи и соседки по группе поддержки тоже выражали восторг так, как могли — хлопая в ладоши, прыгая и крича, а вот взрослые были очень сдержанны, хотя многим номер понравился. Вот только говорить открыто они об этом не решались, хотя всё-таки слегка аплодировали выступлению.

— Как я и думала! — с отчаянием сказала Дарья Леонидовна, достав платочек и вытирая слёзы. — Так и предполагала — что-нибудь да учудит. Сиди вот так, красней за неё… Что в школе скажут? Что в горкоме скажут? Тут же все вообще!

Дарья Леонидовна кивнула головой на вип-зону, надеясь увидеть недовольные каменные лица, с осуждением смотрящие на неё, однако… Она их там не увидела! Партийные деятели и спортивные чиновники подходили и радостно пожимали руку растерянному Соколовскому, уже примерявшему неприятности и опалу. «Рыба гниёт с головы», — некстати пришла в голову Дарьи Леонидовны известная поговорка.

— Дашуня, ты слишком близко всё принимаешь к сердцу, — неожиданно возразил Александр Тимофеевич. — Посмотри на людей вокруг — основная часть радуется прокату Люси и Марины. Даже начальство в восторге. А ты голову себе понапрасну загружаешь невесть чем. А недовольные… Они всегда будут. Забудь обо всём и радуйся, что у нас такая талантливая дочь, которая умеет в людях зажечь чувственную искру…

…Соколовский, пока длился прокат дочери с этой негодной Хмельницкой, готов был сквозь землю провалиться. Стыда не оберёшься от людей! Всё… Приплыли… Осталось только понурить голову и пробираться к выходу с арены. Однако буквально через несколько секунд он услышал, как рядом раздаются сначала тихие, а потом всё более уверенные аплодисменты. Повернув голову, с удивлением увидел, как высокопоставленные соседи дружно хлопают в ладоши, временами с улыбкой смотря друг на друга.

— А я вам говорил, товарищи! — радостно заявил Каганцев, директор ДСШОР. — Я сам видел, как они тренировали этот прокат! И уже тогда подумал, что это будет шедеврально! Модно! Свежо! Современно! В духе нашего времени перемен!

Соколовского кольнуло в сердце неприятное чувство, что директор спортивной школы, с которым он иногда захаживал в ресторан за компанию и пил коньяк дома, знает нечто важное о Марине, а он, отец, этого не знает. Дочь не удосужилась сказать ему, что именно они тренируют и как это может отразиться на их семье.

Впрочем, никак это не отразится. В этом он убедился, когда девчонки замерли в финальной позе.

— Ну вы даёте, уважаемый Владимир Степанович! — радостно пожал руку Соколовского Чертанов. — Вот это представление! Вот это талант у вашей Марины! Примите искренние поздравления!

Следом за Чертановым Соколовского поздравили все, кто сидел в вип-зоне. Это было удивительно, но факт оставался фактом…

…Ветераны городских организаций, сидевшие в секторе напротив с вип-зоны, тоже оказались разделены на два лагеря. Были и те, кто отнеслись позитивно. Однако, наученные суровой жизнью при вожде народов к осторожности, предпочитали держать своё мнение при себе, в открытый конфликт не вступать, но гнуть свою линию мягко и тактично, возражая тем, кто проявлял открытое негодование. Одним из самых негодующих болельщиков этой возрастной категории была Тамара Ивановна Быстрицкая, председатель совета ветеранов 144-го секретного завода. Пожилая женщина и ранее высказывала своё неудовольствие программой Людмилы Хмельницкой, сейчас же досталось и Марине Соколовской, мнение о которой упало с небес на землю, как это часто бывает у болельщиков одной программы.

— Это… Это какое-то безобразие! — с негодованием сказала пожилая женщина, встав с кресла, подбоченясь и поливая фигуристок испепеляющим взглядом. — Они же, наверное, комсомолки. Ну как можно издеваться над пожилыми людьми! Как такое вообще могло произойти? Это что за разврат? Что мы сейчас видели? Где милиция? Почему их не ведут в детскую комнату, вместе с родителями??? Эта Люда… Она могла так подействовать на Марину, что… Она соблазнила её на этот… грех!