Калейдоскоп моего сердца (ЛП)

— Почему, черт возьми, нет? — говорит она, нахмурившись. — Разве ты не видела те шоу по телевидению, где люди на самом деле платят, чтобы познакомиться с кем-то? Сваха-миллионер или что там?

Я тупо смотрю.

 — Нет, я не имела удовольствия смотреть это. Просто… Я не знаю, я бы с удовольствием продала ему часть своих работ, но я не могу встречаться с ним!

 — Это потому, что он игрок?

 — Что? Нет!

У Зака есть репутация игрока, и на это есть веские основания. Он обычно не встречается с людьми из индустрии, но с одной девушкой он встречался, женился, изменил и развелся в течение года. После этого он, как известно, спал с моделями, актрисами и кем-то еще, кто входил в его галерею на двух стройных ногах и короткой юбке.

 — Ты уверена в этом?

— Я уверена в этом! Я не ищу ничего серьезного, так зачем мне заботиться о его репутации?

— Я не думаю, что его репутация такая, как все говорят. Говорю тебе, он очаровашка, но я не думаю, что он спит со всеми.

— Мы закончили? Я бы очень хотела спокойно съесть свои блинчики, — бормочу я.

— Конечно, дорогая. Еще кофе?

— Конечно. Где папа?

— Он ушел на рассвете. Сегодня длинный день. Три знаменитых клиента.

— Весело.

— Да, я уверена, что мы услышим все об этом, когда он вернется. Ты останешься здесь на ночь?

Я вздыхаю и наливаю сироп на свои блинчики.

— Да, думаю, что останусь.

— Ты уверена, что не хочешь встретиться с Заком? Он живет в паре кварталов отсюда.

Мой взгляд устремляется на нее.

— Ты издеваешься.

— Что, если он просто придет на ужин? Таким образом, это будет не свидание, а способ поговорить об искусстве.

— С каких пор ты интересуешься искусством? Ты ненавидела, когда Уайт приходил и говорил об искусстве.

Она вздыхает, положив руку на сердце.

— Я никогда не ненавидела, когда он приходил! Мне просто не нравилось, как он говорил с тобой иногда.

 — Правда? Как? — спрашиваю, откусывая кусок блина. Я не хочу, чтобы она отвечала, но она все равно отвечает.

 — Как будто ты была ребенком.

Моя челюсть замедляется. Я была ребенком. Он был на одиннадцать лет старше меня и имел опыт восьмидесятилетнего.

 — Он не говорил со мной, как с ребенком, — говорю я.

— Ты была его музой…его светом, я полагаю. Я вижу это сейчас, но в то время меня нервировало то, как он хотел, чтобы ты была на его стороне каждый раз, когда друзья твоего отца были рядом. Как будто он думал, что они заберут тебя у него. У тебя никогда не было такого ощущения?

Я выстрелила в нее взглядом.

 — Конечно, было. Мужчины все такие.

Она наклоняет голову, взвешивая мои слова.

 — Я полагаю, что да. Во всяком случае, он, очевидно, любил тебя по-своему и много помогал. Но только подумай, Зак Эдвин!

 Остаток дня я провела за покупками с мамой и Беттиной (мама Мии), обсуждая Зака и его приход к нам на ужин. Мия звонила и угрожала убить меня, если я не позвоню ей, как только он уйдет. В какой-то момент, между примеркой обуви у Неймана Маркуса и выпивкой у Чили мой брат узнает обо всем этом и позвонит мне, чтобы сказать, что он убьет меня, если я пересплю с Заком, потому что он слышал, что Зак это делал со всеми, включая бывшую жену клиента. После этого я выключаю телефон. У меня достаточно терпения, чтобы выслушать Беттину и мою маму, когда они продолжают говорить обо всех парнях, за которых мы с Мией могли бы выйти замуж. Я не знаю, забыли ли они, что я была помолвлена, или они просто решили проигнорировать это. Я надеваю платье, которое купила ранее, не слишком короткое цветочное платье, обтягивающее мое тело и немного открытое на талии. Моя мама настаивает, чтобы я надела красные каблуки, потому что, по ее словам, с ними мои ноги выглядят чудесно. Когда дверь распахивается в семь часов, я практически прыгаю на своего отца, прежде чем он успевает поставить свой портфель на пол. Он смеется, как Санта Клаус, и так крепко обнимает меня.

   — Кто-то скучал по мне, — говорит он, улыбаясь, когда отпускает меня. Его когда-то песчаные каштановые волосы теперь покрыты сединой, и морщины появляются каждый раз, когда он смеется и их много. Его карие глаза блестят, когда он смотрит на меня, и я снова чувствую себя ребенком.

 — Ты единственный нормальный человек в этом доме, — шепчу я, когда он продолжает смеяться и качать головой.

— Никто не заставлял тебя оставаться наедине с твоей матерью, — шепчет он.

 — И Беттиной!

 Его глаза расширяются.

 — О Боже, тебе срочно нужно выпить бокал вина.

— Или двадцать.

Он снова смеется, положив руку мне на плечо.

— Томас! Ты дома! — говорит моя мама, широко улыбаясь, когда подходит к нам, одетая в черное платье до колен.

 — Ты хочешь довести меня до сердечного приступа, Ханна? Что на тебе надето? — спрашивает он, опустив руку с моего плеча и потянувшись к моей маме. Наблюдать за ними – все равно, что смотреть на Унесенные ветром. Последняя часть, где Ретт Батлер держит лицо Скарлетт в своих руках. Это подходит к моим родителям. Каждый. Чертов. День.

— О, прекрати, Том, ты знаешь, что Элли ненавидит публичные проявления любви, — говорит моя мама, когда обнимает его за шею. Я смеюсь, покачивая головой.

 — Нет, но я буду снаружи, если понадоблюсь.