Какаду

- Это ж надо! - Гвен Неплох помешала в кастрюле. - Вот уж у нас, Клайд, нипочем такому не бывать.

Вошел их сын, поглаживая какую-то старую бутылку и заглядывая в ее горлышко.

- Это кто семь лет не разговаривал?

- Один человек, - сказал отец.

Он отколол бумажное сердце. У него болели ноги, варикозные вены. Он уже устал, и теперь самое время выпить кружечку пива, а то и две.

- Очень даже многие не разговаривают, - сказал мальчик, все поглаживая бутылку, похоже, старый аптечный пузырек.

- Слыхом такого не слыхала, Тим. По крайности когда люди вместе живут... - Мать больше всего сейчас заботила кастрюля.

- Очень даже многие, - сказал Тим. - Разговаривают, но не говорят.

- Мистер Умник, а? - Клайд Неплох разобиделся, а почему, и сам не мог бы объяснить.

- Ну конечно, где уж мне что-нибудь знать, - ответил сын; бойкий вырос парнишка, родителям за ним не угнаться.

- Ну-ну, не дерзи отцу! - сказала мать.

Сейчас отец был отвратителен Тиму. Старик, а в шортах! Отвратителен потому, что выставляет всем напоказ свои варикозные вены, пока ходит собирает пожертвования в Сердечный фонд.

Отец выпил первую кружку пива, мать только пригубила хересу, и все семейство жевало старое жилистое тушеное мясо, а Тим опять и опять поглаживал аптечный пузырек, который он поставил на стол у своей тарелки.

- Это еще что? - сказал отец. - Будь я неладен, старую грязную бутылку на стол!

- Это старинный пузырек из-под жидкой мази. Я его нашел у Фиггисов в мусоросжигателе. - Тим поднял пузырек на свет. - Погляди, какие в нем краски красивые.

Если вглядеться, он слабо отливает аметистом, даже прокаленной зеленью отсвечивает.

Отец встревожился: вдруг сын чокнулся? Или того хуже... художник?

- Ну чего в ней хорошего. Выкинь эту пакость, - посоветовал он. - Тащит домой всякий хлам с Фиггисовой помойки!

- Я его в свой музей поставлю.

- Музей? - спросила мать, и это прозвучало бы строго, но она спохватилась и взяла дружелюбный тон: - Ты нам не рассказывал ни про какой музей.

- А я не все рассказываю, - сказал Тим.

Отец с отвращением фыркнул, казалось, его вот-вот стошнит от возмущения, но он взял себя в руки.

- А знаете что? В саду у Дейворенов дикий попугай.

- Кто-нибудь забыл запереть клетку, - предположила миссис Неплох, пришел черед и ей вставить словечко.

- Я это самое ей и сказал. А она говорит, он дикий.

- Да откуда ей знать? - Попугаи не очень интересовали миссис Неплох.

- В парке полно диких попугаев, - сказал Тим.

На это родителям нечего было возразить: они уже тысячу лет не были в парке. Мистер Неплох вздохнул - интересно, почему дома его обаяние никогда не действует. Миссис Неплох тоже вздохнула - похоже, начинаются месячные.

Тим разделался с персиками, встал из-за стола и прихватил с собой старинный пузырек.

- Ты сегодня торопишься, парень.

- Пойду к Дейворенам. погляжу на попугая. - Это прозвучало совсем по-детски и просительно - он часто так говорил, чтобы их задобрить.

- Я не очень в этом разбираюсь, а только знаю, попугаи на одном месте подолгу не сидят. Скорей всего, этот уже улетел.

Тим знал, это правда, а только неинтересно, правда - она часто неинтересная.

Попугай - полдела, в сад Дейворенов его тянуло еще и по другой причине.

Что-то мурлыча себе под нос, он сперва отправился в гараж - надо было поставить пузырек в музей.

Музей и вправду существовал - в отслужившем свое аптечном шкафчике, задвинутом за рулоны толя и проволочных сеток. Здесь Тим хранил череп какого-то зверька, вероятно, крысы, который нашел в водостоке в парке. Был у него еще - до сих пор самому удивительно - и серебряный доллар с портретом Марии Терезы.

- Он из Эфиопии, - сказал мистер Липский, старый джентльмен, у которого Тим его получил.

- Не дадите его мне, а?.. Пожалуйста! Мистер Липский засмеялся, просьба мальчика застала его врасплох.

- Ладно, - сказал он. - Что ж, владей. Может, отсюда что и пойдет.

- Ох, Тим, да надо ли было брать-то? Эдакую ценность! - Мать сделала вид, будто смущена, или и вправду была смущена; сама жадная, она и других подозревала в жадности, это уж Тим приметил.

Но трудно сказать наверняка, этим ли важна монета. Никогда у него не было ничего, что могло бы стать талисманом - ну, разве что крысиный череп. Но все равно, монета эта тоже нужна была позарез.

Теперь, в сумраке гаража, где воняло сырым толем, он нашел серебряный доллар и крысиный череп только ощупью. В их загадочном обществе он и оставил старинный пузырек из-под мази, добытый на помойке Фиггисов.