Как живут мертвецы

Наташа остановилась с каким-то юнцом в Канберре — фальшивой столице псевдонации. Юнец был приятелем чьего-то приятеля, который вовсе не был приятелем Наташи. На берегу искусственного озера, никак не украшавшего окрестности, стояло здание парламента с гигантским набалдашником вверху. В этом театре барристеры в париках ломали голову над тем, что делать с чародеями. Время от времени в «Холидей Инн» на Манука-серкл появлялся один из чародеев, за которым следовала по пятам почтительная стайка розовощеких советников.

Юнец, сын университетского антрополога, был преисполнен благих намерений и считал себя влюбленным в Наташу — как множество юнцов до и после него, тех, кто, увидев ее всего на миг, рисовал в своем воображении картины тесной близости только из-за взгляда, брошенного ею из окна проходящего автобуса. Они ходили пить в на редкость уродливые бары. И, возвратившись в родительский дом пульсирующей ночью, обнаруживали на сетчатой двери странный бархатный покров из ночных мотыльков богонг, этих крошечных австралийцев, пустившихся в далекий путь, ориентируясь по Луне, лишь для того, чтобы бесславно закончить его в предместьях.

Наташа лежала на скрипучей старой раскладушке в затхлой комнате принадлежавшего антропологу бунгало. По стенам на сухожилиях кенгуру были развешаны рисунки на древесной коре. На полках вперемешку с современными журналами стояли книги Питт-Риверса, Малиновского, Стрелоу и Леви-Строса. На большом письменном столе рядом со счетами за электричество и пустыми шариковыми ручками лежала тщательно подобранная коллекция капролитов. Эти люди ищут и собирают старое дерьмо. Наташа лежала голая под льняными простынями, тщательно подоткнутыми ее потенциальным любовником, читала «Племянника чародея» К.С. Льюиса и слышала во внутреннем ухе голос муму. Муму рассказывала ей о Лесе-Между-Мирами, где под совершенно непроницаемым пологом листвы выстроились зловеще ровные ряды высоких прямых деревьев, между которыми поблескивали небольшие абсолютно круглые пруды. Муму рассказывала ей, как мальчик, нырнув в один из таких прудов, оказывался в совершенно другом мире — в викторианском Лондоне, или гибнущей империи Чарн, или в самой Нарнии, где Бог был настолько благосклонен, что миф о творении легко становился антропоморфным.

На следующий день они отправились в Алис — Спрингс. У них не было никаких определенных планов, но на этой зыбкой стадии мгновенного знакомства они надеялись найти приют у одного из аспирантов-антропологов, который находился в экспедиции на Северной Территории. Из Алис-Спрингс они двинулись на север в автобусе с кондиционером — прочь от сурового железистого ландшафта центральных районов к столь же негостеприимным, сбивающим с толку пространствам бескрайней зелени. К безбрежным зарослям колючего кустарника под палящим солнцем. Сидевшие в автобусе «дедульки» тянули жилистые шеи, чтобы увидеть экран телевизора, по которому показывали фильм о неонацистском заговоре. Наташа с юнцом наблюдали, как мимо проносятся километры пустоты, которая на первый взгляд казалась довольно безобидной, — но это было не так. Войти туда без компаса, без запаса свежей воды означало безнадежно потеряться в диком парке. Окончательно сбиться с пути и погибнуть от солнечного удара в нескольких шагах от эстрады, или ларька с мороженым, или пруда с плавающими утками. И пойти на корм птицам — вместо того, чтобы их кормить.

Километров через шестьсот до Наташи донесся звериный запах мяса, она обернулась и увидела аборигена в нелепой белой шляпе с широкими полями, пробиравшегося вперед к кабине. Он что-то сказал водителю и повернулся лицом к «дедулькам», ни один из которых не оторвался от созерцания заговора. Абориген был средних лет, тощий и жилистый, в джинсах «P.M. Уильяме», сапогах с резинками по бокам и клетчатой рубашке. Его лицо — толстогубое, с круглыми щеками и морщинистой шеей — было именно таким, каким полагается быть лицу колдуна. Глаза прятались за зеркальными очками, в которых отражались «дедульки». Автобус свернул к остановке, наружные колеса въехали на обочину, поднимая клубы пыли. Пневматическая дверь со свистом открылась. Колдун спустился вниз и, не оглядываясь, вошел в заросли кустарника.

— У них врожденное чувство направления, — сообщил юнец Наташе. — Мой отец изучал это явление. Похоже, у них в голове что-то вроде магнитного компаса.

Наташа велела ему заткнуться.