Как же быть?

Ну, знаешь, Лема ты не трогай. Дай бог, чтобы все в «Западе-III» были такими, как он. Он и сам понимает, что к чему, «Это, — смеётся, — называется общественное мнение». Он ни при чём, Точно тебе говорю! Наверное, редакторы, звукооператоры там мухлюют. А уж Лем…

— Почему он не протестует? Ведь репортаж-то его! На этот вопрос Лори ответить не смог. К тому же они подошли к кинотеатру. Уже звенел звонок, и последние ожидавшие на улице посетители скрылись в дверях.

Таинственные преступления, творившиеся на экране, коварные бандиты и ловкие сыщики на полтора часа заняли их внимание. Выйдя на улицу, они долго шли, вяло обмениваясь впечатлениями о виденном фильме.

— Интересно, — неожиданно сказала Кенни, — всё так в жизни бывает, как в этом вашем репортаже?

— Что ты имеешь в виду? — насторожился Лори.

— Ну вот, думают люди там разное, говорят, а потом всё выходит наоборот…

— Не знаю, — Лори пожал плечами. — Странно ты как-то говоришь. Наверное, так бывает: говорят одно, а делают другое…

Да нет, — перебила Кенни, — я не о том. Я говорю, что говорят одно, а им приписывают другое. Это, наверное, очень обидно, когда тебе приписывают то, чего ты не говорил…

— Конечно.

— Вот твоя газета, она только этим и занималась. А здесь, в «Западе», всё же по-другому.

— Положим, — усмехнулся Лори, — наш репортаж…

— Ну, ваш репортаж — это, конечно, свинство, но, в конце концов, эти люди ведь говорили то, что Лем оставил. Просто он немного пригладил…

Лори молчал, немного ошарашенный столь противоречивой позицией своей подруги.

— В общем-то, конечно… — пробормотал он.

А что конечно? Когда он пришёл работать сюда, то думал, что нравы, процветавшие в «Утренней почте», здесь отсутствуют. Но, судя по первым дням работы на телецентре, всюду одно и то же. И в газете, и в «Западе», наверняка и на этой радиостанции «Правдивые вести». Впрочем, он ещё слишком мало работает, чтобы судить обо всём. В конце концов, Лем это Лем, но таких репортёров тут десятки. И вообще анкета особая передача. Цель у неё благородная — борьба с преступностью. Ради этой цели можно и кое-что приврать. «Цель оправдывает средства», — говорил Руго.

Проводив Кенни домой и возвращаясь к себе, Лори продолжал размышлять о загадках суетного мира.

Дома его ждал Арк.

— Видел, — сказал он вместо приветствия.

— Ну и как? — рассеянно осведомился Лори.

— Хорошо. Доброе дело сделал. Зачтётся. Заблудших на путь праведный возвращаете.

— Как же, — проворчал Лори, — вернутся они, эти заблудшие.

— Это дело хорошее, другое плохо! — неожиданно строго прикрикнул Арк. — Левая рука не ведает, что правая творит. Сегодня репортаж вели, а потом два фильма пакостных показали. Убивать учили, грабить. Смотрел. Устал. Даже ноги болят.

— Чего ж ты смотрел, раз пакостные? — ехидно спросил Лори. — Убивать учат, а ты небось не поленился три часа у витрины стоять. А?

— То-то и оно, — мрачно согласился Арк, — соблазн великий. Меня соблазнили, а уж малолетних подавно.

— Ладно, — махнул рукой Лори, — завтра прикажу господину Леви, чтоб никаких фильмов. Только документальные: свадьба, сельские праздники, распродажи для бедных.

Но Арк не оценил шутки.

— Одного спасаете, десятерых топите. Грешники.

Глава третья ЧЕТВЕРТАЯ ПРОГРАММА

Что такое реклама, Лори знал с раннего детства. Вся его жизнь и жизнь его сверстников, да вообще каждого человека в его стране, а наверное, и в мире была окружена рекламой.

Исчезни вдруг реклама, и на людей свалились бы страшные несчастья: они умерли бы от голода, не зная, какой кофе или хлеб выбрать на завтрак, а мороженое на десерт к обеду, одичали бы, ибо не смогли найти лучшие бритвенные лезвия рубашки, губную помаду. Они погибли бы от болезней, потому что не только не знали, какие существуют лекарства, но даже какие есть болезни.

В его стране все настолько привыкли с утра до вечера читать в газетах, слушать по радио и смотреть по телевидению рекламные сообщения, что трудность заключалась лишь в одном — что выбирать. Порой Лори в голову приходила мысль: как это так получается? Неужели существует на свете столько вина, автомобилей, сигарет, духов и всяких других вещей, каждая из которых «самая лучшая»? Может быть, всё-таки самая лучшая какая-то одна?

Разумеется, люди искали в том, что им расхваливали, каждый своё.

Одни покупали машину «роллс-ройс» потому, что реклама сообщала, что это «самый дорогой автомобиль в мире»; другие, как, например, его мама, когда была ещё жива, искали стиральный порошок «Одуванчик» — «самый дешёвый стиральный порошок».

Реклама была как угольная пыль в шахтёрском городке. Она прочно и навечно въедалась в людей, забивая мысли, диктуя поступки, подавляя желание. Иногда от неё становилось трудно дышать, резало глаза…

Из опыта работы в «Утренней почте» Лори уже знал, что значит реклама для газеты.

А здесь, на телевидении? Оказалось, что здесь реклама играет ещё большую роль.

Как-то, когда они мчались на обычной сто двадцати километровой скорости в погоне за очередной знаменитостью, Лем разоткровенничался.