Как закалялась жесть

Мать и дочь столкнулись взглядами, как две соперницы на ринге. Обе явно хотели что-то сказать, и обе смолчали. Безмолвный поединок закончился ничьей: никто не смутился и не отвел глаз. Эвглена Теодоровна сообщила — с неким скрытым смыслом:

— Между прочим, этот парень, футбольный фанат, сказал мне, что видел ночью, кто Тому зарезал. Он якобы проснулся…

— Ну и?

— Что — ну? Отказался говорить! Наглец. Я собираюсь его как следует поспрашивать, без тебя не начинала.

Если она ждала, что дочь встревожится, то просчиталась.

— Ну так пошли, чего время терять, — сказала Елена. — Только, чур, спрашивать будешь ты. Мне на палача еще учиться и учиться…

Мать с дочкой покинули комнату переговоров, надутые, как две разгневанные индюшки.

44.

Алику Егорову давно пора было делать очередной сеанс гемодиализа. Изо рта его несло мочой, лицо заметно пожелтело. Однако класть пациента под аппарат пока не торопились.

— Черт, что же с ним делать? — в сердцах бросила Эвглена Теодоровна.

Свидетель закашлялся, захлебываясь слизью. Кашель заменял ему смех. И это был единственный его ответ — на все вопросы, задаваемые прелестным хирургом.

— Пытать военнопленных, тем более увечных, запрещено Венской конвенцией, — медитативно произнес Долби-Дэн.

— Идиот! — сказала хозяйка.

— Согласен… — сказал музыкант.

И вправду непонятно было, что делать. Эвглена Теодоровна уже сломала мерзавцу все пальцы на единственной уцелевшей ноге, уже лишила этих пальцев ногтей… пациент дергался в ремнях, — страдал, но терпел. Причем, похоже, терпел без особого труда: его ведь двое суток буквально накачивали морфинами. А психохимию мать с дочерью отставили сразу. Ни галлюциногенов, ни стимуляторов Алик мог не выдержать; слишком большая вероятность была, что умрет, едва войдя в транс.

— Дробить суставы? — с сомнением предположила Эвглена Теодоровна.

— Да ему это по фиг, — ответила Елена. — Нужно воздействовать на нерв. Напрямую.

— На какой?

— Например, на зубной.

— Я уже думала… но во всем доме нет бормашины! Самой завалящей! Как вскрыть канал? Драть зуб целиком?

Помолчали, с ненавистью разглядывая строптивца.

— Больнее всего… видеть… ваши рожи… — выхаркал тот.

— Блин, и что мы мучаемся? — вдруг воскликнула Елена. — У нас же есть готовый нерв! Прямо под бинтом, только рану вскрой!

Мать поняла ее на лету.

— Ты моя умничка.

Раскрутили повязку на обрубке ноги. Начали снимать швы на культе, освобождая еще не схватившиеся лоскуты кожи.

Алик повернул голову, нашел взглядом Саврасова и прошептал:

— Отомсти…

Уродец, глядя ему в глаза, быстро кивнул. Парень улыбнулся, успокоенный. Мать с дочкой хлопотали над телом, поэтому ничего этого не заметили.

Когда Эвглена Теодоровна оттянула кожу на обрезанной кости и взялась пинцетом за один из оголенных малоберцовых нервов, пациент отчаянно закричал и попытался выгнуться дугой. Наконец-то проняло подлеца!

— Больно мальчику, — сказала она нежно и отпустила пинцет. — Ну как, идем на контакт?

Обмякшее тело лежало без движения. Потом разлепились губы:

— Идем в жопу… под ручку с дамой…

— Фу, — поморщилась Эвглена Теодоровна. — Ну что ж, ты сам вынуждаешь меня…

Она вновь пошуровала пинцетом под оттянутой кожей. Ответом ей был только душераздирающий вопль — и ничего кроме этого: говорить пациент то ли уже не мог, то ли по-прежнему не хотел. На губах его пузырилась слюна. Воняло мочой. Клиническую картину дополняли позывы ко рвоте.

— Контакт разумов — главная проблема ксенологии, — изрек Долби-Дэн. — Особенно, если одна цивилизация гуманоидная, а вторая — нет.

— Замолчи, идиот! — сорвалась хозяйка. — На его место захотел?

Она предприняла еще попытку, и на этот раз не просто дотронулась до нерва, но вытянула волокно из раны, не отпускала некоторое время… вопль длился и длился, а потом вдруг оборвался.

У Алика Егорова начались судороги.

— Подключаем к аппарату! — скомандовала Эвглена Теодоровна.

Не успели. Остановка дыхания.

— Черт! Маску, быстро!

Елена плотно прижала к лицу пациента ротоносовую маску, Эвглена Теодоровна взялась качать воздушный мешок. Нет, простая вентиляция легких не помогала.

— Катим в операционную!

В операционной стояло «искусственное легкое» — к нему и повезли. Однако не довезли. Алик Егоров умер до того, как была вставлена интубационная трубка.

Массаж сердца пациенту уже не делали…

45.

Гонка была страшная. Тело, образовавшееся столь внезапно, нужно было продать до того, как оно бы протухло. Поручив дочери готовить операционную к «аккорду», мать побежала в кабинет — срочно обзванивать посредников…

И началась распродажа по сниженным ценам! Кто хотел получить товар вне графика, должен был приехать сегодня же. Постоянным подписчикам контейнеры предлагались бесплатно, в качестве подарка от фирмы. Клиенты проявляли вполне понятный энтузиазм, так что список потребных «игрушек» вскоре был составлен. Высшие чиновники, дельцы, политики, — многим из них сегодня повезло. Не остался без раздачи и бомонд (как же без бомонда?) — богатые шоумэны, певцы, артисты, журналисты…