Как зайти слишком далеко (СИ)

Брови брюнетки поднялись. Она не ожидала, что Генри расколется так быстро. Ну и неженки же пошли в нынешнее время. Лицо несчастного сейчас было больше похоже на покрасневшие смятые простыни. Один лоб сложился чуть ли не во сто складок.

Восстановив дыхание, Генри заговорил, глядя Лайле в глаза:

— Это должна была быть шутка. Просто глупая тупая шутка, мать её! Я ещё не был в курсе того, что Амелию убили, честно! А Эрик он… ну он заслужил!

— Как ты узнал где жил Эрик? Кто надоумил тебя? — закуривая вновь, продолжала она свой допрос. Генри тем временем уже и смотреть на сигареты не мог. Его глаза двумя дрожащими блюдцами сочились слезами, обрамлённые покрасневшей и вспухшей плотью.

— Эрик заслужил то, что происходит с ним! Он столько раз издевался надо мной в школе, что просто не счесть! — девушку это задело. Она вспылила и разозлилась на Генри, тут же взяла свою сигарету, встала со стула и снова резко задрала его рубашку. — Пейдж! Пейдж! Это была Пейдж! — завопил он.

Но Лайла застыла на месте, явно проигнорировав признание своего пленника. Её глаза наткнулись на одну ужасающую деталь на теле юноши, о которой ни она, ни кто-либо ещё даже и не подозревали. Её тонкая изящная рука опустилась ниже к ремню Генри, ловко расстегнув который, она приспустила джинсы.

— О Боже… — шокировано прошептала девушка. На всём правом боку Генри вдоль бедра была россыпь таких же ожогов. Имитация созвездия из шрамов, где каждую точку можно было соединить линией и получить рисунок.

Лицо юноши сгорало от стыда, он даже не мог больше смотреть Лайле в глаза. Неужели он сделал это сам с собой? Нет, ведь тогда бы он не раскололся так быстро, а даже наоборот, был бы устойчивее. Парочка точек были совсем ещё свежие, так как находились под пластырями.

— Это родители тебя так? — спросила она, выкинув свой бычок в сторону. Генри продолжал смотреть молча в пол. Его дыхание сбилось с ритма. — Отец? — предположила она, на что получила всё то же безмолвие. — Мать? — ещё раз попыталась, и на этом глаза Генри зажмурились.

— Отпусти меня, — серьёзно, но спокойно потребовал парень. — Ты получила, чего хотела. Теперь развяжи меня и выпусти.

Лайла Фиш часто применяла шантаж, считая его чисто женским инструментом. Но сейчас она впервые за всю свою жизнь испытывала сомнения.

— Ты сбежал со мной, даже зная о рисках. Почему? — спрашивала она, развязывая Генри ноги.

— Не догадываешься? Ведь ещё я устроил вечеринку, всё так же зная о рисках. Рассчитывал, что ты туда придёшь.

Лайла нахмурилась. В любой другой день её бы покоробило от отвращения к этому неудачнику. Сейчас же в груди не осталось ничего, кроме жалости. Нож перерезал последние пластиковые хомуты скрепляющие руки парня. Генри встал со стула, потирая запястья и массируя затёкшие плечи. Он обернулся к девушке со странным серьёзным взглядом, в котором не было ни агрессии, ни любви.

— Генри, мне придётся сообщить о твоих шрамах в социальную службу, — сказала Лайла.

— С чего вдруг такая опека? Увидела побитого щеночка и сразу же захотелось защитить?

— Не льсти себе. Я просто знаю, что это может испортить всю твою жизнь. Ты только представь: затяжные судебные разбирательства о том, кто прав, кто виноват, пока ты тем временем будешь прозябать в детском доме. Ведь ещё не известно, а одна ли мамочка делает бо-бо своему мальчику? Ну, а знаешь, что происходит в детдоме? Знаешь? Особенно с новенькими… с такими как ты? Их ещё называют «домашними».

— Лайла… Ты же не такая, — жалобно утверждал Генри. — Чего ты хочешь?

— Всё начинается с вымогательства. Сначала они отнимут все твои вещи, и ты останешься с одной простынкой да в исподнем. Потом пойдут издевательства. И это не те нападки, которые ты претерпевал от Эрика. О нет. В детдоме «домашних» чморят как опущенных в тюрьме. Житья не дают.

— О Господи, Лайла! Я тебя понял. Я сделаю всё, что попросишь! — громко заявил Генри.

— Хорошо, — с улыбкой промурлыкала она, а затем, встав на носочки, нежно поцеловала парня в щёку. — Ты поможешь мне допросить Пейдж!

И с этими словами Лайла направилась к выходу из здания. Генри пошёл прямиком за ней, полный злобы и разочарования. Он не видел лица своей шантажистки, не видел того, как она едва сдерживала в себе подступающую комом, к горлу, истерику.

========== Он… или она? ==========

— Ну вот мы и встретились, — со злорадной усмешкой подметил Эрик.

Одной рукой он резко схватил Коула за воротник, прижал к стене этой холодной и мрачной камеры. Второй замахнулся чтобы вмазать по смазливому личику как следует. Но их вовремя прервал чуткий кашель надзирающего.

— Я подозревал, что рано или поздно мы встретимся, — отодвигая от себя напряжённую руку оппонента, комментировал Коул. — Это ведь ты искал меня тогда, не так ли? На позапрошлом рейве. Дэнис предупреждал меня опасаться тебя.

— Ты убил Амелию! — обвинял Эрик. Его глаза горели яростным пламенем, а руки так и чесались.

— С чего вдруг такие мысли?

— Потому, что кроме тебя больше некому!