Как все начиналось

Как там Али говорил? Кричи погромче, я услышу, потому что всегда рядом?

Я встала посреди пшеницы, оглянулась, не идет ли кто-нибудь, удостоверилась, что одна одинешенька в чистом поле и заголосила страшным голосом.

–Али! Али, выходи, выползай толстый ящер! Али!

Ответа не последовало. Да, где ж его носит? Я открыла рот, набрала воздуху, повернулась на 90 градусов и нос к носу столкнулась со страшной драконьей мордой. От неожиданности я отскочила.

–Ты что меня пугаешь?

–А что ты орешь как резаная?

–Ты сам сказал погромче позови, вот я и позвала тебя.

–Я сказал погромче, а не ори, как будто тебя убивают. Что у тебя случилось?

–Мне нужен твой зуб! От такого заявления вертикальные зрачки дракона стали круглыми.

–Нет, ты точно рехнулась! На тебя так местный воздух, что ли, действует?

–При чем здесь воздух? – прошипела я. – Мне нужен твой зуб это дело жизни и смерти!

–Чьей смерти? – насторожился Али.

–Моей, моей! Я сделала огромную глупость, я наколдовала Моэрто с Фатией.

–Ты что сделала? – внезапно дракон чихнул дымом, еще раз, а потом захохотал. Он повалился на спину, дрыгался, катался, примяв всю пшеницу на поле.

–Прекрати! – заорала я. – Давай свой зуб, это приказ! Я не хочу все время знать, что делает и думает этот прохвост, я даже знаю, что сейчас он голодный, мне это не нравится! Я свои-то чувства не понимаю, а еще тут вам и его пожалуйте!

–А кто был инициатором, данного недоразумения, – выдавил дракон, отсмеявшись.

–Недоразумения?! Катастрофы! Посмотри: я похожа на сумасшедшую ведьму?

–Да.

–Что, да? Он все подстроил, затащил меня на эту дурацкую свадьбу, вручил свой кулон, а теперь еще все время сидит у меня в голове, да, так рехнуться можно!

–Он отдал тебе свой Пантакли?

–Что? Ты про этот кругляшок?

–Да, это очень сильный амулет, он дается с рождения и хранится всю жизнь. У меня отвисла челюсть.

–Так, – прорычала я, – немедленно давай свой зуб, и я верну безделушку Фатиа! Дракон с силой сжал челюсти.

–Солько серес мой тлуп. Промычал он, не открывая пасти. Я усмехнулась:

–Ну, если ты настаиваешь.

Видимо моя ухмылка его испугала, потому что он живенько открыл пасть. Зубов было много, все длинные, острые и росли в два ряда. Я схватилась пальцами за клык.

–Эй, – просопел дракон, – поальсе не можесь, не хосу хоить щейбатым!

–Тебе это не грозит!

Секунда, сейчас магия начнет струиться от пальцев, к десне. Стоп! Я застыла. А хочу ли я это прекращать? А кто сказал, что мне не нравится чувствовать Властителя Долины Фатии? Да, ни каждой ведьме такой шанс выпадает! Я вытащила руку из пасти дракона.

–Все?

–Живи, не нужны мне твои зубы.

–Что? – удивился дракон.

–Живи, я сказала, – рявкнула я, повернулась и побрела к городу.

–Аська, ты сумасшедшая, ты знаешь? – рыкнул мне в спину Али.

–Теперь знаю!

Возвращалась я в еще более дурном настроении. Несколько раз поворачивала назад к дракону, но потом, передумав, шла дальше. «Нет, я точно чокнутая! Да, об этом можно даже не спорить!»

В городе меня ждала еще более «радостная» новость: в Фатию с визитом приехала очередная делегация. И первая, кого я увидела, это была моя давняя знакомая Прасковья!

Все, если до того момента я полагала, что Данийя – это «клуб для избранных», то теперь знала точно – это просто проходной двор!

Глава 13. Я спасу тебя, Арвиль!

Ваня целыми днями валялся в гамаке или же с задумчивым видом поэта, измученного кризисом творчества, бродил по саду. За ним по пятам трусил Тризорка, грустно уставившись в землю и размышляя о своей собачьей жизни. Ваня бледнел и чахнул; в Совет его обратно не взяли, а мысль путешествовать по стране и творить добро его, отчего-то, не вдохновляла.

…Само слово «ДОБРО» казалось Петушкову ненастоящим. Он не верил в него, ему никто не делал хорошего и ДОБРОГО. Всю свою сознательную жизнь он заботился и думал только о себе родном, а «ДОБРО» подразумевало большую чистую душу и готовность отдать последний медяк даже на спасение полосатых хохлаток в лесах на крайней границе. Душа у Вани была большая, но не слишком, а последние медяки он, как правило, пропивал или же прятал в голенище сапога на черный день, а потом все равно пропивал в «Веселом поросенке». Иногда он думал, чтобы случилось с ним, не встреть он кудрявую пигалицу Асю Вехрову с ее сундуком секретов. Сначала он ее ненавидел искренне и безоглядно, всей своей большой, но не слишком, душой, а потом вдруг понял: она такая же НЕВЕЗУЧАЯ, как и он; и ненависть испарилась, и кудрявая пигалица вдруг стала другом, наверное, единственным настоящим другом…

–Пе-туш-ков! Пе-туш-ков! – голосила я на весь сад, пытаясь рассмотреть за густыми кустами малины его длинную худую фигуру. – Петушков!

–Чего тебе, Вехрова? – Ваня, оказывается, возлежал в гамаке, накрывшись покрывалом и, скорее всего, оплакивал свою загубленную жизнь.

–Ваня, – я перелезла через колючие кусты, расцарапала щеку и оставила на ветках клок волос, – она приехала! – пропыхтела я.

–Аська, испарись, и без тебя тошно! – он тяжело вздохнул и посмотрел на меня полными надежды глазами, – может, в запой уйти?