Как все начиналось

Магистр неуверенно кивнул, я осторожно обошла его, сохраняя уважительное расстояние, а потом припустила до дома быстрее, чем когда за мной гонялся незабвенный Бобик.

Сергий и Иван, опухшие и недовольные, сидели на веранде, дышали прохладным свежим воздухом и мирно похмелялись рассолом.

–Идиоты! – завизжала я, налетая на них, как нежить на монашек.

–За что? – изумился Ваня, прикрывающий от сыплющихся ударов на его гудящую голову.

–Зачем к Фатиа ночевать отпустили?! – я влепила Сергию подзатыльник, тот подавился рассолом и нервно закашлял:

–Ты что, шутишь?

–Если бы! – всхлипнула я, растеряв весь боевой запал и садясь на стул. – Открываю глаза, а он рядом лежит, смотрит, как сыч, голодными глазами. Что было – не помню, что делать – не знаю. Ну, я в окошко, а там Леонид по саду бродит! Я закрыла лицо руками и зарыдала.

–Попали! – сдавленно прошептал Ваня, а потом подошел ко мне и начал успокаивать, гладя меня по нечесаным вихрам, – ну, ладно, хватит уже, хватит.

Я кое-как успокоилась, умыла красное от слез лицо, переоделась в чистую рубаху, и мы отправились на открытие храма, заранее понимая, что это обратится катастрофой. Мне, как победительнице спартакиады, выпала честь занести на алтарь первую лампадку. Страшась быть присыпанной обломками стен, я еще на поле, сразу после вручения, под умиленные взгляды данийцев, посчитавших меня милосердной к их традициям, отказалась от этого права в пользу фатийки. Плевать я хотела на их традиции, я за свое и без того слабое здоровье боялась.

Площадь перед храмом, заполненная до отказа разряженным в лучшие одежды радостным народом, гудела. Мы остановились в парке рядом с фонтаном, уселись на поручни и стали ждать, когда монументальная постройка рассыплется и прахом развеется по воздуху. Праздник уже начался, я увидела, как по красной ковровой дорожке ко входу шла торжественная процессия, рослая фатийка в белых легких одеждах с распущенными по плечам волосами несла маленькую глиняную плошку с тлеющими угольками, сзади нее на почтительном расстоянии следовал красавец Арман. У меня от безысходности на глаза навернулись слезы, не видать мне теперь Ненэлии, как своих ушей.

–Мальчики, – всхлипнула я, – что же теперь делать?

Фатийка и Властитель остановились рядом со ступенями кособокого храма, вся площадь в один момент непроизвольно склонила голову влево, чтобы получше рассмотреть незабываемую красоту и великолепие душераздирающего зрелища.

–Братья мои! – заговорил Властитель звучным голосом, толпа моментально стихла и, затаив дыхание, внимала его словам. Я подняла голову, на наспех сколоченной деревянной трибуне для особо важных гостей рядом с Магистром Леонидом сидел Арвиль, он хмуро смотрел на толпу, ничего не замечая вокруг.

–Аська, – хохотнул Сергий, – обрати внимание, Властитель Фатии выглядит каким-то задумчивым. Не знаешь к чему бы это? Он переглянулся с прячущим ехидную улыбку Петушковым.

–Заткнись! – зашипела я, сглатывая горький комок. «Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Властитель Фатии выглядит задумчивым! А Вы каждый день просыпаетесь в одной кровати с лохматой похмельной девицей, с момента вашего знакомства орущей во всю глотку, что не переносит Вас на дух? Но главное, Вы не помните, как это получилось!»

–Мы ждали этого дня три долгих года! – продолжал свою речь Арман. – И теперь, – он показал рукой на храм, – он готов!

–Слушай, Ась, – зашептал мне в ухо Иван, – я чего-то не пойму: ты серенады ехала петь Арману, а в постели оказалась с Фатиа. Это мода такая?

–Господи! – взвыла я. – Заткнись! Заткнитесь оба! И без вас тошно!

–Эта молодежь, эти нравы, – глубокомысленно изрек Сергий. Парни переглянулись и расхохотались.

–Идиоты! – буркнула я, отодвигаясь от них.

–Мы открываем этот храм, – вещал Властитель Ненэлии, – и ставим первую свечу, – он начал подниматься по ступеням, стены задрожали.

–Пойдем отсюда! – одними губами скомандовал Сергий. Мы поспешно скрылись в кустах, и когда практически покинули парк, раздался громкий срежет и оглушительный визг толпы.

–Началось, – вздохнула я.

Советник Леонид себя ждать не заставил, он залихватски въехал во двор на коляске, подняв облако пыли. Еще на ходу спрыгнул на землю и поднялся на веранду. Глядя на его перекошенное от ярости пунцовое лицо, подрагивающие лощеные щеки, мы застыли от предчувствия надвигающейся грозы. Леонид тяжело дышал, сжимал кулаки, потом бросил свое рыхлое тело на стул и схватился за свои торчащие вихры.

–Вехрова, – буркнул он, – браги намешай!

Я застыла в нерешительности, переводя испуганный взгляд с Петушкова на Сергия. Сергий кивнул на графин с водой. Я наполнила стакан, провела над ним ладонью и там уже плескалась мутная семидесятиградусная жидкость. Магистр выпил одним глотком, крякнул, обтер губы рукавом и прошипел:

–Что ж вы делаете, стервецы? Вы знаете, во сколько Совету обойдется новый храм?

У меня сердце ушло в пятки, я спрятала дрожащие руки за спину и сделалась багрового цвета.

–А мы здесь причем? – Сергий неумело изобразил удивление.