Как в сказке

– Егор? ― в синих глазах царевича было столько удивления и боли…

Он развернулся и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Глава 20

Я сидела в углу, в кресле, замотавшись покрывалом и горько плакала. Егор, казалось, моментально протрезвел. Он натягивал штаны, когда его взгляд упал на кровать.

– Твою мать! Ты почему не сказала, что девочка?

Всхлипы, вырывавшиеся из груди, мешали говорить.

– А ты… ты что… спрашивал? Я… я вообще… думала, что это Ва… Ваня.

Мужчина выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. На дрожавших ногах я прокралась к кровати, стараясь избегать вида красного пятна, свидетеля моего позора, натянула бельё и юбку. Руки никак не желали попадать в рукава водолазки. Теперь чулки и сумочка. Превозмогая скребущую боль внизу живота, спустилась по лестнице и замерла на нижней ступеньке. В дальнем углу просторного холла стояли трое мужчин.

– Да не насиловал я её, отец.

Кощей оскалился золотыми зубами.

– Хочешь сказать, она позвала тебя к себе или к тебе припёрлась?

Ванька порывался уйти, но старик крепко держал сына за ворот рубахи. Егор взъерошил волосы.

– Не звала, но и не сопротивлялась. Я думал, она тоже хочет.

– Ах ты, падла! На бабу брата позарился?

Огромный кулак Логачёва встретился с челюстью несчастного наследника. Егор пошатнулся, но устоял.

– Я же не знал, что она того… Это… ни с кем ещё не была…

Папаша побагровел.

– Закапаю урода. ― Он отпустил ворот Ивана. ― Ты ещё и девку испортил?

Два брата стояли друг напротив друга, сжимая кулаки.

– Значит так, ― Логачёв устало опустился в кресло. ― Ты, мудак, сегодня женишься на Василисе.

– Но я не хочу…

– Молчать, тварь. ― Голос Кощея разносился по всему дому. ― Ты женишься на ней сегодня, а вечером вы улетите в Париж.

Я тихонько завыла и присела на ступени.

– Отец, можно я женюсь на Василисе. ― Ваня подал-таки голос. Я вытерла слёзы в надежде, что всё утрясётся.

Логачёв усмехнулся.

– Очень благородно. Только зачем тебе порченый товар? Да и молод ещё семью заводить. Кто натворил дел, тот и ответит.

Я медленно встала и пошла навстречу Андрею Григорьевичу. Слёзы высохли, зато злость душила изнутри, вырываясь наружу.

– Всё решили? А я, по-вашему, кукла, игрушка? Какой чёрт меня вообще дёрнул связаться с бандитами?

На Ивана было больно смотреть. Парень старательно отводил глаза.

– А ещё говорил, что в доме твоего отца меня никто не обидит. Я же думала, что это ты улёгся рядом. А теперь… Словом, катитесь все к чёрту. Я поехала домой.

Старик подошёл и схваил меня за руку. Его глаза превратились в узкие щёлки.

– Э, нет, девка. Так не пойдёт. Не будет меня рядом, и эти два кобеля пасти друг другу из-за тебя поразрывают. А я одного сынка уже потерял. Сегодня выйдешь замуж вон за того. ― Он ткнул длинным пальцем в сторону побледневшего Егора. ― А, если кочевряжиться надумаешь, я с родителями твоими разберусь, объясню, что ссориться со мной опасно. Думаю, уговорят свою дочу, быстро уговорят, никуда не денутся.

Заскулив, я побежала к двери. Логачёв опять упал в кресло.

– Беги, беги! Далеко не убежишь.

Я и не убежала. Уже во дворе меня скрутили и препроводили сразу на второй этаж. Замок щёлкнул, и я почувствовала себя пленницей в необъятном царстве Кощея Бессмертного. Разум затмила пелена. Я кинулась к двери. Тарабанила, угрожала и орала, пока не охрипла. Где же Иван? Почему он не поговорит с отцом, почему не вырвет меня из этого кошмара? Опустившись на колени, разрыдалась.

― Эй, Василиса, вставайте! ― Люба трясла меня за плечо.

Я что? Упала в обморок или заснула?

– Где Иван?

– Уехал. ― Девушка присела рядом. ― Андрей Григорьевич его отослал куда-то.

– Понятно.

Спасать меня никто не собирался.

– Пойдёмте. Хозяин Вас зовёт.

Хозяин. Кажется, теперь Логачёв стал хозяином и моей жизни. Я спустилась за Любой в столовую. Кощей обедал в полном одиночестве.

– Сядь.

Я присела на жёсткий стул, обтянутый парчой.

– Успокоилась?

Отодвинув тарелку, которую Люба поставила передо мной, я пристально посмотрела в водянистые глаза.

– Можете делать, что хотите, но замуж за Егора я не пойду.

– Пойдёшь, как миленькая. ― Старик тоже отодвинул тарелку. ― А если заартачишься, парням в гараж отдам. Через неделю закапают где-нибудь.

– Шутите?

– Шучу. Но знай. Непослушания я не прощаю. Найду, как наказать. И это будет больно.

Не знаю почему, но я вдруг поверила, что для такого страшного человека растоптать меня будет легче лёгкого.

– Твоих родителей подвезут к семи. Насчёт выездной церемонии договорился. В десять ты улетишь с мужем в Париж.

– А Ваня?

Логачёв стукнул кулаком по столу, отчего приборы звякнули, а наполненные вином фужеры опрокинулись, испачкав скатерть. Я тупо смотрела, как на белой ткани растекалось огромное алое пятно. К горлу подступила тошнота. Люба примчалась с тряпкой.