Как устроен мир

Самые фанатичные адвокаты личного деспотизма (на самом деле стремящиеся подорвать свободу и демократию) обычно пользуются приятными словами вроде «свобода». На самом деле им подавай тиранию и обеспечивающее ее сильное государство. Вы только посмотрите, что они предлагают.

Вот, скажем, институт «Хэритедж фаундейшн» разглагольствует на философские темы, говорит о сужении роли государства и т. д., но при этом выступает за раздувание бюджета Пентагона, ведь это главный трубопровод по перекачиванию государственных средств высокотехнологичным отраслям. Отстаивать такие позиции нелегко, но их сторонники легко отказываются от интеллигентного языка и вообще от дебатов.

Экстремисты вроде Мюррея Ротбарда по крайней мере искренни. Они выступают за отмену дорожного налога, вынуждающего вас платить за дорогу, которой вы никогда не пользуетесь. В качестве альтернативы они предлагают нам с вами самим построить дорогу, если нам понадобится куда-то добраться, и взимать с других деньги за пользование ею…

Попробуйте это обобщить. Подобное общество нежизнеспособно, и даже если бы ему удалось существовать, это было бы общество такого террора и ненависти, что любой предпочел бы ему ад.

В любом случае рассуждать о свободе в обществе, где правят крупные корпорации, просто смешно. Какая еще свобода внутри корпораций? Это тоталитарные структуры: низ выполняет приказы верха и, возможно, доводит их до тех, кто располагается еще ниже. Свободы при этом не больше, чем при сталинизме. Те свободы, которыми располагают трудящиеся, гарантируются еще остающейся, ограниченной властью общества.

Когда огромным частным институтам, внутри которых процветает тирания, предоставлены те же права — а то и больше прав, — что отдельным людям, свобода превращается в издевательство. Решение проблемы не в подрыве свободы, а в урезании частных тираний.

Корр.: В Боулдере (Колорадо), где я живу, устроили голосование по вопросу запрета курения в ресторанах. Была развернута шумная кампания против запрета, получавшая щедрое финансирование. Некоторым членам городского совета угрожали, их действия клеймились как фашизм, их самих сравнивали с нацистами. И все во имя свободы.

В этом нет ничего нового. Раньше трубили, что «Филип Моррис» должен иметь свободу приучать двенадцатилетних к курению, как и мамаши — отнимать у них сигареты. Ясно, что у «Филип Моррис» возможностей больше, поэтому их кампания убедительнее, и она выигрывает у тысяч родителей и у сотен муниципальных советов, но это оставляли за скобками.

Недавно я обратил внимание на смешное совпадение. В «Нью-Йорк таймс» появилась статья сотрудника Института Гувера о «глубоких философских различиях» между либералами и консерваторами. Либералы, дескать, за социальную политику на федеральном уровне, тогда как «консерваторы выступают за передачу полномочий штатам, так как считают, что надо приблизить политику к людям».

В тот же самый день в «Уолл-стрит джорнал» появился заголовок: «“Фиделити” всегда добивается своего. Сейчас они хотят снижения налогов в Массачусетсе». Начиналась статья так: «“Фиделити инвестментс” говорит, Массачусетс слушает» — что-то в этом роде…

И дальше разъяснялось, что Массачусетс слушает потому, что «Фиделити» — одна из крупнейших фирм штата, которая может в случае чего перебраться в соседний Род-Айленд. Фирма именно этим и угрожала, если Массачусетс не уменьшит ей налоги, то есть не предоставит субсидию, покрывать которую пришлось бы «народу». (Недавно то же самое вынужден был сделать Нью-Йорк под угрозой крупных финансовых фирм переехать в Нью-Джерси.) Пришлось Массачусетсу пойти навстречу «Фиделити».

За несколько месяцев до этого налоговых льгот потребовал «Рейтеон» — видимо, чтобы компенсировать тот прискорбный факт, что за последние годы его акции подорожали втрое, а дивиденды по ним составили только 25 процентов. В бизнес-прессе появился вопрос (риторический), «не требует ли «Рейтеон» подачек, чтобы передать их своим акционерам».

Тогда Массачусетсу тоже угрожали уходом из штата. Законодатели штата подготовили крупную налоговую реформу в интересах бизнеса, но потом ограничились «Рейтеоном» и другими «оборонными подрядчиками».

Все это — старая песня. До конца XIX века функции корпораций строго ограничивались уставами, утверждавшимися штатами. Это положение было отменено по требованию Нью-Джерси. Корпорации стали основывать свои штаб-квартиры в Нью-Джерси вместо Нью-Йорка, из-за чего последний тоже перестал упорствовать и включился в эту «гонку в направлении дна».

В результате могущество частных тираний значительно упрочилось, они получили новое оружие для подрыва свободы и прав человека, для управления рынками в собственных интересах. Той же логике следует «Дженерал моторе», инвестируя в Польше, или «Даймлер-Бенц», переводя производство из Германии, где труд дорог, в Алабаму, где он дешевле.