Как убить своего мужа и другие полезные советы по домоводству

— Я тут читала одну статью, так там сказано, что типичными симптомами стресса являются три вещи: когда ты слишком много ешь, совершаешь импульсивные покупки и чересчур быстро водишь машину. Они что, издеваются? Да это же просто божественно!

В моем распоряжении оставался целый час потворства собственным слабостям, до того как забрать детей с тенниса.

И пока мы дружно рылись в вешалках, предаваясь распродажному экстазу и невинной алчности, Ханна пыталась убедить Джаз в необходимости одеваться более соблазнительно, дабы вернуть привязанность мужа. Я тоже оказалась на линии стилистического огня.

— В таких говнодавах тебе не видать повышения как своих ушей. Где ты их вообщераскопала? — Ханна презрительно ткнула пальцем в мои замшевые мокасины.

— Где-то в шкафу.

— Ты б еще по помойкам порылась, да-ра-гуша. Так… — Она убедилась, что Джаз не слышит. — Нам нужно поговорить. Джаз не должна разводиться. Между мужиками так мало разницы, что уж лучше остаться со шмуком,к рыганьям и пердежу которого ты, по крайней мере, привыкла.

Сказать по правде, я бы охотнее прослушала диск Йоко Оно, чем лекцию Ханны о том, почему Джаз должна сохранить семью. Я попыталась улизнуть, но Ханна крепко вцепилась в мой локоть.

— Ты что, хочешь обречь свою лучшую подругу на жизнь в одиночестве — на полуфабрикаты из микроволновки и бесконечные повторы «Секса в большом городе»?

— Я не думаю, Ханна, что Джаз захочет искать себе нового мужа. Хотя престарелый миллиардер с богатой коллекцией живописи и серьезными проблемами со здоровьем, наверное, ее бы заинтересовал.

Однако Ханна не собиралась поддаваться веселью.

— Развод — это очень плохая мысль, Кэсси. Ты ведь поддержишь меня, правда?

Просьбу хуже было трудно придумать.

— Э-э, да, конечно.

Я собиралась потянуть время, но, как обычно, дала слабину.

Мы говорили — голые, в раздевалке после водной аэробики.

— Если плавание так полезно для фигуры и помогает сбросить вес, то как же тюлени? — пыхтела я, балансируя на одной ноге и пытаясь пропихнуть мокрую ногу в трусы.

Лицо Джаз осталось каменным.

— Выше голову, солнышко. Джордж Клуни все еще не женат. Так что нам естьчему улыбаться.

— Единственная причина для улыбки — это то, что каждые семь минут каждого гребаного дня в мире умирает чей-то муж.

Джаз огляделась по сторонам, желая убедиться, что Ханна не подслушивает, но наша изысканная подруга еще не вышла из душа: втирала в себя последнюю новинку — крем от старения, что-то вроде фарша из трансильванской камбалы вперемешку с пюре из ленивца.

— Нам нужно поговорить. Ты должна поддержать меня против Ханны. — Тон Джаз стал настойчиво-требовательным. — Без смазки любовью колесики брака истираются в пыль. Ты так не думаешь?

Что я действительно думала, так это то, что она чересчур подсела на Леонарда Коэна.

— М-м…

Ее пальцы вдавились в мое плечо:

— На свете нет одиночества страшнее, чем несчастливый брак. Глория Штайнем [34]однажды сказала: «Самый надежный способ остаться одной — это выйти замуж». Я — замужняя мать-одиночка. И ты тоже, Кэсс. Но Ханна… она такая безапелляционная. Ты ведь поддержишь меня, правда?

Грызть бандаж албанского штангиста — и то более предпочтительный вариант.

— Конечно.

Моя лучшая подруга даже подпрыгнула от восторга.

И я вместе с ней — вниз головой с ближайшего моста.

В день, когда должны были сообщить о результатах теста, Джаз позвонили из больницы и сказали, что нужны дополнительные анализы. Ничего хорошего это не предвещало. Мы с Ханной немедленно бросили все дела. После лихорадочных звонков и очередной молчаливой клятвы нанять наконец приходящую няню (большинство английских детей из среднего класса даже не догадываются, что няня — это не мама, пока им не исполнится десять лет, а это может привести к глубокой душевной травме, поскольку к тому времени говорить они умеют лишь по-хорватски) я прямиком из школы отправилась к Джаз.

К тому, что дверь откроет Стадз, я оказалась не готова.

Стоял один из тех редких зимних дней, когда солнце, низкое в безоблачном голубом небе, буквально режет глаза. Дэвид Стадлендз красовался в этом свете, точно в луче прожектора. И, как всегда, сиял.

— Входи, — медоточиво пригласил он, теплой рукой обнимая меня за талию. — Выпьешь чего-нибудь? Джасмин поехала в школу.

Он провел меня в гостиную.

— Нет, спасибо. Я…

Но Стадз уже наливал в бокал мерло. Он вдруг показался мне совсем мальчишкой. В памяти всплыли студенческие годы: взъерошенные волосы, потертые джинсы и полуулыбка, играющая на губах. Когда ж ему пересадили этот «козлиный трансплантат»? Когда он превратился в гадкого плохиша? Меня захлестнула волна ярости.

— Я не собираюсь разводить с тобой светские беседы, Стадз, — хотя и знаю, как ты любишь поболтать о своем члене… не говоря уже о том, что ты только им и думаешь. За что? За что, черт возьми, ты так обидел Джаз?

Я гневно плюхнулась на диван.

— Ага, понимаю. Шабаш у кипящего котла. — Муж Джаз воздел руки к небу. — Стресс. Нервное истощение. Я веду дела Фонда помощи жертвам войны практически в одиночку. Можно сказать, одной рукой.