КАК УБИТЬ ДРАКОНА: Пособие для начинающих революционеров

Так или иначе, но режим кончится. Сколько же тогда всего придется чинить! И быстро. И хорошо бы к этому моменту обществу решить, кто мы и куда идем, какова наша общая дорога в этом быстро меняющемся мире… 

ВВЕДЕНИЕ В ДРАКОНОВЕДЕНИЕ. Мой путь в политику и мои цели в ней

Политика никогда не была для меня чем-то самодостаточно важным. До того, как оказаться в заключении, я занимался ею в той мере, в какой это было нужно для бизнеса, то есть для достижения тех экономических целей, которые были для меня тогда приоритетны. Дальше была тюрьма. Тюрьма не лучшее место для политических дискуссий, но хорошее место для политического образования, получением которого я и занимался усердно в свободное от основных тюремных занятий время. В самом конце 2013 года Путин принял решение выпустить меня на свободу. Хотя надежда умирает последней, вероятность такого исхода своей десятилетней изоляции я оценивал крайне низко. Чем именно руководствовался Путин, мне неизвестно достоверно до сих пор. Наверное, всем понемногу. Тут и Олимпиада, которую надо было провести образцово-показательно, и личная просьба Меркель, которую хотелось исполнить в расчете на будущую взаимность, — но и человеческое чувство сострадания к моей умирающей матери, у которой оставался последний шанс меня увидеть. Все это я понимал и учитывал, пока шла стремительная подготовка к моему выдворению из России. Понимал я и то, что без доброй воли и желания Путина этого освобождения никогда бы не случилось и что его решение расстроило очень многих людей в его окружении. Поэтому, хотя я честно предупредил приехавшего ко мне офицера ФСБ, что молча сидеть и прятаться от людей я не собираюсь, мотива заниматься политической деятельностью из личной мести у меня не было. Счет моих отношений с Путиным оказался как бы обнуленным: он меня посадил, отняв десять лет жизни у меня самого и у моей семьи, и он же спас мне жизнь. С высоты сегодняшнего дня видно: не случись этого тогда, я был бы обречен до конца своих дней оставаться за решеткой.

Так что, когда после освобождения я сказал, что не собираюсь заниматься политической деятельностью, я был совершенно искренен. Желания заниматься политикой, чтобы что-то доказать Путину, у меня не было тогда и нет до сих пор. Парадоксальным образом наши личные отношения сложились так, что я ему даже вроде остался должен. Мог убить, но не убил. Мог сгноить в тюрьме, но не сгноил. И я об этом помню. Я планировал заниматься адресной правозащитной и просветительской деятельностью, где, как мне казалось, есть достаточно большое поле для приложения сил и где мой опыт, да и мои деньги, вполне мог бы пригодиться. Но чем дальше, тем настойчивее политика влезала во все, к чему я прикасался. Что же случилось? Что заставило меня отказаться от первоначального твердого намерения не возвращаться больше в зону политики?

Чтобы ответить на этот вопрос, мне придется объяснить, что я понимаю под политической деятельностью и что составляет мою мотивацию для участия в ней. Политика в точном и единственно возможном смысле слова — это борьба за власть. Необязательно для себя, иногда это может быть борьба в пользу кого-то другого. Если смысл и цель политики не власть, то это не политика, а фейк. Или человек, делающий такое заявление, просто нечестен с самим собой и окружающими.

Но за власть люди борются по двум причинам: для одних она является самоцелью, а другим нужна как инструмент для достижения иных целей. Упрощая, можно разделить политиков на прагматиков, которым кроме власти как таковой ничего не нужно, и идеологов, для которых приход к власти является только началом истории. Конечно, это деление условно, его нельзя абсолютизировать, но помнить о нем полезно.

Власть сама по себе, как атрибут альфа-самца, как возможность доминировать и наслаждаться своим высшим положением в иерархии мне никогда не была интересна. Я успел побывать и на самом верху, и в самом низу. Для меня давно не секрет, что формальная, видимая всем власть бывает мало чего стоит, а настоящая, иногда невидимая власть не имеет прямого отношения к публичным позициям в политике. По понятным причинам мне также была совершенно не интересна власть как способ обогащения. Я был и остался достаточно богат, чтобы не думать о хлебе насущном, а всех денег все равно не заработаешь. Но главное было даже не в этом. Я всегда относился и сейчас отношусь с большой осторожностью к людям, для которых политика — самоцель. Проблема в том, что у этих людей нет и не может быть убеждений. Убеждения делали бы их уязвимыми и мешали достигать своей цели. В общем, при прочих равных к власти легче прийти, будучи беспринципным человеком, не обремененным никакими условностями. Такой человек в одной ситуации «за советскую власть», в другой — против, и в обеих обычно выигрывает. Когда таких политиков становится слишком много, общество попадает в затяжную полосу кризисов.