Как ты умрешь

— Конечно, — поспешил согласиться Джейкоб. — Но я был бы счастлив, если б вы попытались все же вспомнить что-нибудь о нем. Он, по всей видимости, в нашем расследовании главный подозреваемый.

— Что за расследование?

— К сожалению, я не уполномочен об этом распространяться.

— В таком случае вы ехали сюда зря. Я не могу толком вспомнить даже преподавателей, которые работали у меня в те годы.

— А кто-нибудь из учителей-предметников мог бы его вспомнить?

— Не берусь судить.

Не женщина, а просто бочонок веселья.

Джейкоб вздохнул.

— У вас, случайно, не сохранились ежегодники тех лет? — полюбопытствовал он.

— Разумеется.

Несколько секунд детектив ждал. Она не шевельнулась.

— Можно мне на них взглянуть? — попросил Джейкоб.

Директриса коротко кивнула и, встав, подошла к высокому книжному шкафу, где начала озирать одну из полок.

— У него какой год выпуска, восемьдесят седьмой? — по-хозяйски осведомилась она.

— Совершенно верно.

Мисс Мерменстайн вытащила пожелтевший от времени фолиант и вернулась с ним на диван. Джейкоб протянул руку, но вместо того, чтобы отдать фолиант ему, директриса начала перелистывать страницы.

— Ага… Вот, — неожиданно сказала она и протянула книгу в раскрытом виде. На странице были тронутые возрастом портреты с именами. В третьем ряду слева располагалась фотография паренька с короткими каштановыми волосами и бессмысленной улыбкой на камеру. Под снимком действительно значилось: «Джован Стоукс». Джейкоб сразу уловил сходство с полицейским наброском.

— А есть еще какие-нибудь его фотографии? — спросил он, перелистывая страницы. Школьные кружки, портреты преподавателей, факультативы, мероприятия — все это заполняло страницы.

— Возможно, — ответила Табита. — Если он участвовал в общественной работе, то, скорее всего, там есть и другие его фотографии.

— Могу я взять эту книгу с собой? — попросил Джейкоб.

— Нет, конечно.

Он натянуто улыбнулся.

— Позвольте мне перефразировать вопрос. Я могу прийти к вам с ордером и забрать ваши ежегодники, все до единого. Их поместят в хранилище вещдоков полицейского управления. Обратно вы их сможете получить через несколько месяцев, но только при наличии определенных документов, а это процесс долгий и непростой. Или же вы даете мне эту книгу сейчас, я делаю ксерокопии всего, что мне нужно, и возвращаю ее вам в течение двух недель.

Она посмотрела на него с прищуром. Джейкоб не опустил глаза. Где-то на этом пути он, видимо, вырос, а налысо в школьном спортзале, пожалуй, никого и не брили.

— Хорошо, — брюзгливо согласилась директриса. — Только вернуть как можно скорее.

— Благодарю, — сказал детектив и пролистнул страницы от конца к началу. — О, а это кто? — спросил он, невольно нахмурившись.

Мисс Мерменстайн повернула голову, чтобы посмотреть. Целую страницу занимал снимок ученицы, улыбающейся в объектив камеры. Темноглазая красавица с рыжими волосами. Джейкоб ощутил сильное дежавю, как будто уже видел эту девушку прежде.

— Это Гвен Берри, — сказала Табита. — Девушка исчезла в середине учебного года, ее так и не нашли. Помню, кто-то хотел напечатать фотографию в траурной рамке, но не было известно, умерла она или куда-то сбежала, поэтому мы просто поместили ее фото на первой странице. Своего рода посвящение.

— Да, — произнес Джейкоб, глядя на портрет. Он понял, где раньше видел эту девушку. Собирательный фотообраз мертвых женщин. У нее были волосы Кендел, глаза Тамэй и нос Скайлер. И еще улыбка Танессы — слава богу, живой…

— Спасибо, мисс Мерменстайн, — рассеянно сказал детектив. — Вы нам очень помогли.

Глава 26

Зои печально созерцала неудержимо растущую гору информации у себя на столе. Ни на что не годился этот тщедушный складной столик, чье истинное назначение было стоять на кухне или снаружи во время барбекю. На момент ее присоединения к опергруппе капитан Бейли решил, что профайлеру лучше сидеть в отделе вместе с остальными детективами. Зои это тоже одобрила, но потом поняла, что нормальное рабочее пространство ей так и не дадут. Столик приткнули в углу возле кофеварки, так что любой из сотрудников, подходя за кофейком, неизменно становился у Зои над плечом: гляди не хочу. За последнюю неделю ей уже дважды окропляли стол и бумаги, под скорбное аханье и извинения нерадивых кофеманов. Бентли неимоверно тосковала по своему столу в Бостоне. Там она могла позволить себе роскошь выложить рядом три листа, и при этом еще оставалось место для компьютера, ксерокса и чашки кофе. Время от времени она возвращалась туда поработать на день или два, чтобы восстановить израненную психику.