Как стать контрабандистом

– Нет, – по контрасту с ним я был зол и хмур, – Мне нужен протезист. Не тот old fart (старпёр), что был в прошлый раз, а реальный протезист.

Василёк озадаченно подумал и уже подозрительно спросил:

– А кто такой fart?

Меня так и подмывало сообщить «You old fart!», но решил не усугублять, а то вдруг этот хоккеист засомневается и полезет искать перевод, а значение «ты придурок» ему может сильно не понравиться.

– Это другое значение old man, – быстро сообщил я и не очень покривил душой. Ведь что старик, что старый пердун вроде как физиологически взаимосвязаны друг с другом.

– Хорошо, я закажу вам протезиста на ближайшее время. Может это и к лучшему. У меня сегодня очень много работы. Значит, встретимся завтра с утра. Договорились?

– Договорились.

– А ваш адвокат будет? – в его голосе прорезалась настороженность.

– А он нужен?

– Нет, мы просто уточним вопросы, которые уже поднимали раньше.

– Значит, обойдёмся без него.

– Вот и хорошо, – Василёк опять засветился улыбкой и игриво добавил, – Очень надеюсь, что вы завтра ничего не будете от меня скрывать.

– Вали отсюда, пока я добрый, – по-русски парировал я и добавил для понимания, – Не буду я ничего скрывать. Получите свою naked truth (голую истину). Но если протезист мне не поможет в течение ближайших дней, то я объявлю забастовку. На полном серьёзе.

Василёк покивал головой и ретировался. А я опять завалился на свою бетонную плиту. Надо экономить силы, пока не станет доступна калорийная пища так необходимая для начала встречных активных действий. И встряска для моих оголодавших мозгов. А то возбуждаются только от запахов.

– Что-то у вас в камере грязно, – удивил меня Василёк на следующее утро, – Отказываетесь от уборки?

– Я? Это что, шутка?

– Да нет, не шутка. Здесь очень пыльно, – он показал на клубки пыли, разогнанные мною по углам камеры.

– И накурено, – в тон ему продолжил я, – Да и вообще это место более подходит только для local vagabonds (местных бродяг), а не нормальных людей. Особое вам спасибо за это.

– Будете говорить правду, это сразу закончится.

– Эй, турмалай, кончай свой вайлалай, – съязвил я по-русски, намекая на изрядно доставшее меня, его why lie (почему лжёшь), – От вашей правды Сибирью пахнет.

– Нет, вас сразу направят в тюрьму города Миккели. Надолго. Но там нет медведей и тех страшных морозов.

– The hell with you! (типа «Сгори в аду!») – я даже сплюнул от такой прямолинейной наглости, – А что, местный суд уже вообще не имеет своего мнения?

– Имеет, но он будет опираться на наши неопровержимые доказательства.

– Засунь себе свои irrefutable proofs в зад, но чтоб упёрлось в глотку, – вежливо сообщил я ему на смеси двух языков, – Э-э-э… так в России оценивают неподтверждённые обвинения. Означает что-то вроде don't count your chicken before they are hatched (цыплят по осени считают).

Василёк насупился и замолчал.

– А кто вообще убирает камеры? – спохватился я.

– Есть специальная фирма, у которой заключён контракт с тюрьмой.

– А где они? Я здесь уже больше трёх недель, но ни разу никого не видел.

– Я спрошу у охраны.

– Буду очень благодарен, – я поддёрнул джинсы и решительно заявил, – Я готов. В Мустолу едем?

– Да.

Значит, опять меня повезут в змеиное гнездо восточных финских таможенников.

Подъём на второй этаж таможни дался мне неожиданно тяжело. Что-то меня стало штормить. Приходилось крепко цепляться за перила, дабы не сверзиться. Да и сиплое дыхание не придавало уверенности за своё здоровье. Надо поменьше курить и тщательнее подбирать доступное топливо для организма. А то точно допросы скоро будут в камере проводить, а в задницу шланг загонят для принудительной подкормки. Из человеколюбия. Вот это будет действительно номер.

В допросной всё было по-прежнему. И даже лица чухонской национальности, только эти вроде пока не совсем знакомые.

– Добрый день. Кто сегодня моим переводчиком служит? – спросил я громко.

Кивала промолчал, но откликнулось пухлое коротко стриженое существо в бесформенной одежде, которое при близком рассмотрении больше тянуло на раскормленного мужика, чем на представителя прекрасного пола:

– Я буду вам сегодня делать… допрос следователя.

– Э-э… что вы мне будете сегодня делать? Ах, вы тоже из таможни? – догадавшись, уже почти утвердительно спросил я. – Наклонности неистребимы?

– Да, я заниматься грузами, но меня сегодня… позвонили.

– Этот следозвон? Он такой… ему бы только людей от работы… вызванивать.