Как стать контрабандистом

У вертухайской комнаты никого не было. Я негромко постучал в полуоткрытую дверь и, не услышав никаких ответных звуков, вошёл. Вертухай, знакомый по удачной разборке с будильником, сосредоточенно долбил по клавиатуре. Он оторвался на секунду, подсунул мне листок бумаги и опять забарабанил.

Я посмотрел на листок. Обычная опись. Паспорт, пара флешек и внешний накопитель. Ну и что это значит?

Вертухай закончил печатать, внимательно пробежал глазами текст и облегчённо вздохнул. Потом выскочил в соседнюю комнату и вернулся с большим почтовым конвертом.

– Из таможни прислали ваши вещи, – он потряс конвертом, – Будете проверять?

– Конечно, буду, – непреклонно сообщил я, – Better safe than sorry (бережёного Бог бережёт). – и значительно тише добавил народное, – А не бережённого вертухай стережёт.

Вертухай картинно вздохнул и вытащил паспорт. Я, с некоторым трепетом стал листать страницы, боясь обнаружить какую-нибудь сволочную запись или вообще погашенную постоянную визу. Но никаких следов подлянки не обнаружил. Улыбнулся и вернул паспорт вертухаю. Тот небрежно потряс конвертом над столом. Весело вылетели две флешки, а потом глухо стукнулся накопитель.

– Проверять не будем, – быстро сказал вертухай, – Может там вирусы.

– А где шнур от HDD?

Вертухай заглянул в конверт и отрицательно покачал головой.

– Чтоб им всем на нём повеситься, – невнятно буркнул я про себя, но громко добавил, – Могу забрать?

– Нет. Распишитесь на бланке, что получили. Вещи будут выданы при освобождении.

Я кивнул и поставил аккуратную подпись. Чтобы не придрались, когда возвращать будут.

– Теперь зайдите в канцелярию.

– Слушаюсь.

Медленно поднялся и потащился на первый этаж. Теперь точно прислали повестку в суд. Значит, судейские определились по конкретной дате.

Ждать вызова пришлось долго. Наконец из дверей вылетел взъерошенный парнишка, испуганно покосился на меня и скрылся за дверью ближайшей камеры.

– Какой прыткий стукачок нынче пошёл, – удовлетворённо проводил я его глазами, – Не сладко языкастому приходится. То ли ещё будет на длинном пути исправления.

Загорелся зелёный огонёк. Я встал и решительно толкнул дверь. В комнате сидел только один человек. Плешивый, но знакомый. Он неодобрительно посмотрел на меня и перевёл глаза на стул. Я воспринял это как приглашение и сел.

– У вас назначено предварительное слушание суда, – он сунул нос в лежащую перед ним стопку, – Да… в 9:00 в пятницу 13-го марта. Возможно и 16-го марта, если суд за один день не успеет рассмотреть ваше дело.

Тут он почесал нос и стал разглядывать настенный календарь.

– Мы вас отправим во вторник 10-го марта, а назад…

– I will not be back after this court (я не вернусь после этого суда), – непроизвольно вырвалось у меня.

– … а назад 17-го марта. Как раз успеете. Вы запрос о переводе в другую тюрьму написали?

– Нет. Меня должны отпустить. Этих слушаний вполне хватит.

– Каждый так говорит, а тюрьмы до сих пор переполнены, – он озабоченно полистал бумаги, – Вот здесь и здесь распишитесь, а потом можете возвращаться в камеру.

Я, весь кипя от праведного негодования, поставил подписи и стал ждать возврата своей копии.

– Но это не ваша подпись! – неожиданно взвизгнул плешивый.

Он повернулся к шкафу, который стоял у него за спиной, пошарил там и вытащил злополучный «Отказ в пересмотре судебного решения».

– Это кто подписал?

– Я.

– Но это совершенно разные подписи!!!

– Да. У меня несколько вариантов моей подписи. Здесь по-русски, а там по-английски. Могу также по-фински и даже по-китайски. Я же не отказываюсь от них. Мои имя и фамилия рядом вполне разборчиво написаны.

Плешивый некоторое время тупо переводил взгляд между моими закорючками, но потом сломался и замахал руками.

– Можете идти. See you later! (Увидимся позже)!

Пришлось быстро ретироваться.

– See you later, alligator. After awhile, crocodile (типа: «Прощеватор, аллигатор! Чтоб долго плыл, крокодил!»), – как заведённый крутил я дурацкую детскую присказку, поднимаясь по лестнице. В душе нарастала тревога.

На втором этаже стояли Джон-гандон и Лёха Устюхин с тарелкой печенья. Они вяло обсуждали качество чьих-то кулинарных способностей.

– Печенье будешь?

– Буду, – я зацепил парочку сверху и сразу надкусил одно, – Шикарно! Сами делали?

– Есть тут у нас один такой. Кухонный первопроходец, – раздражённо сообщил Джон, – Теперь в камеру не зайти. Ждём, когда хоть немного проветрится. Мы тут собрали немного из первой партии, что не сгорело. Понравилось?

– А то. Кисленькие. Почему с лимоном? Чтобы жизнь мёдом не казалась? Ха-ха. Мне так самое-то перед судом.