Как Советский Союз победил в войне

Результат не заставил себя долго ждать. 18 января в Ленинград по льду Ладожского озера было доставлено 3315 тонн грузов, то есть в полтора раза больше, чем за всю первую декаду декабря. Среднесуточный объем перевозок в январе составил 1764 тонны – в четыре раза больше, чем в ноябре-декабре. В феврале объем перевозок еще более вырос, достигнув отметки в 3071 тонн в день, в марте было перевезено 118 тыс. тонн (в среднем 3946 тонн в день). За один день 31 марта на западный берег Ладоги было доставлено 6243 тонны. В последние три недели работы «дороги жизни» (до 21 апреля) было перевезено 87 тыс. тонн, то есть ежедневная доставка грузов в ДЕВЯТЬ РАЗ превысила средний уровень декабря 41-го года.

Три четверти грузопотока составляло продовольствие: всего было завезено 271 тыс. тонн. Кроме того, в течение зимы 41–42 гг. в Ленинград по Дороге жизни было доставлено 35 тыс. тонн ГСМ, 23 тыс. тонн угля, 32 тыс. тонн боеприпасов и вооружения. Назад, на восточный берег машины также не шли порожняком. Из Ленинграда вывозилась продукция военных заводов (полковые 76-мм пушки, минометы, изделия электронной и оптической промышленности) и личный состав воинских частей, которые перебрасывали с Ленинградского на Волховский фронт.

22 января 1942 г. было, наконец, принято решение о массовой эвакуации населения (до этого, не дожидаясь решения и помощи властей, пешком по льду Ладожского озера и «неорганизованным автотранспортом» город смогли покинуть 36 тыс. человек). Всего по ледовой дороге с 22 января до 15 апреля было вывезено на «большую землю» 554 тыс. человек.

Многократный рост объемов поставляемого в город продовольствия вкупе с эвакуацией значительного числа едоков позволили существенно улучшить питание жителей Ленинграда и солдат на фронте. С 24 января по рабочей карточке стали выдавать 400 г хлеба в день; в боевых частях Ленфронта норма снабжения мясом поднялась до 150 г в день, и калорийность суточного рациона удалось довести до 2830 ккал – на морозе и этого мало, но угроза голода отступила. 11 февраля было проведено третье по счету повышение нормы выдачи хлеба для населения: 500 г для рабочих, 300 г для детей и иждивенцев. Использование «условно-пищевых добавок» при выпечке хлеба было прекращено. Впервые с начала блокады калорийность рабочего пайка перевалила за «смертную отметку» в 1700 ккал. В марте по рабочей карточке уже выдавали 600 г хлеба, в заметных размерах появилась крупа, сахар, жиры, мясопродукты.

Но люди продолжали умирать. Десятками тысяч. В марте умерло 99 тыс. человек, в апреле – 80 тыс., в мае – 53 тыс. Уже светило по-летнему теплое солнце, уже появилась первая зелень с огородов (под них перекопали каждый свободный клочок земли за городом и в самом Ленинграде), уже заработал водопровод и пошли трамваи, для самых ослабленных были открыты специальные столовые, в которых получили дополнительное питание сотни тысяч дистрофиков, а смерть продолжала свирепствовать. Увы, алиментарная дистрофия – это тяжелая болезнь, а не просто «кушать хочется» (кушать на последних стадиях уже и не хочется); у пораженного ей происходят глубокие и не всегда обратимые нарушения обмена веществ, почки перестают выводить воду, человек опухает и гибнет от самоотравления организма.

Строго говоря, каждый из переживших «сто двадцать пять блокадных грамм с огнем и кровью пополам» нуждался в стационарном лечении с последующей реабилитацией в санатории. Понятно, что в условиях войны говорить об этом можно было лишь в порядке очень грустной шутки… В июне умерло 34 тыс. человек, в июле – 18 тыс., в августе – 9 тыс. Нечто подобное – отсроченная гибель от алиментарной дистрофии – происходило и среди тех ленинградцев, кого на «большую землю» вывезли живыми, но этой статистики не знает никто. Всего же, по самым аккуратным, сдержанным оценкам жертвами «ленинградского голодомора» стало 600 тыс. человек.

Что мешало?

Такой вопрос с неизбежностью возникает у каждого разумного человека, знакомого с приведенными выше фактами. Почему снабжение Ленинграда и эвакуация гражданского населения не были организованы быстрее, раньше, в необходимых для спасения жизни людей размерах? Чем объяснить совершенно очевидное – не на проценты, а в разы – несоответствие между мизерным грузопотоком 41-го года и фактическим наличием транспортных средств?

Было ли чем кормить город? Теоретически – да. Сошлюсь при этом на авторитетное мнение тов. Сталина, который в упомянутом выше выступлении перед избирателями (9 февраля 1946 г.) заявил, что в Советском Союзе в 1940 г. было произведено «38.300 тысяч тонн товарного зерна». Товарного зерна, то есть того, что поступило в закрома государства, без учета оставленного в колхозах и совхозах. Для того чтобы на полгода обеспечить Ленинград хлебом (даже при нулевой эвакуации населения) по норме 1,5 тыс. тонн в день, требовалось всего 270 тыс. тонн. Семь десятых процента (!) от содержимого закромов. Не так уж и много – если речь идет о снабжении города, в котором производится 30 % вооружения страны.