Как работает стихотворение Бродского

Собственно говоря, эта разница подчеркнута уже названиями стихов, определяющими их «музыкальный жанр». Если дивертисмент — строгая музыкальная форма, связанная в основном с барокко и XVIII веком, то ноктюрн не имеет столь четких формальных признаков и отсылает скорее к эпохе романтизма. Его истоки иногда связывают с итальянским notturno — собранием легких пьес для камерного ансамбля, которые обычно исполнялись ночью на природе. Однако типичный ноктюрн существенно отличается от notturno. Чаще всего это просто медитативная композиция для пианино, которая расплывчато определяется как «вдохновленная ночью» или «вызывающая в сознании ночь». Она ведет свое начало с 10-х годов XIX века и в музыкальном сознании связана прежде всего с Шопеном, Шуманом, Листом (в России — с Глинкой, Чайковским, Скрябиным). В эпоху модернизма жанр ноктюрна был значительно обновлен Дебюсси и особенно Бартоком. Этот осовремененный ноктюрн не ограничивается пианино и часто имеет мрачный «потусторонний» оттенок: в него включаются подражания голосам ночных существ, птиц и т. д. Нетрудно заметить, что стихотворение Бродского соотносится с музыкальным ноктюрном, хотя это соотношение можно описать только в самом общем виде: это «ночная», «медитативная», «призрачная» по теме и колориту вещь, не лишенная романтического (хотя во многом пародийно переосмысленного) элемента.

Рассмотрим «Литовский ноктюрн» подробнее — сначала на чисто формальном, затем и на содержательном уровне[128].

Стихотворение, как часто бывает у зрелого Бродского, делится на типографически отмеченные и пронумерованные (римскими цифрами) части. Всего таких частей двадцать одна. Каждая из них замкнута в себе: между ними нет переносов, хотя подобные enjambements, вообще говоря, вполне возможны. Части трудно называть строфами, так как они построены неодинаковым образом. Скорее здесь подошел бы термин «главка»; следуя Барри Шерру, я буду называть их параграфами[129].

Все параграфы написаны разностопным анапестом. Количество стоп (от рифмы до рифмы) колеблется в очень широких пределах — от одной (219: обо мне) до восьми (157–158: «моложавей. Минувшее смотрит вперед / настороженным глазом подростка в шинели»[130]; 160–161: «в настоящую старость с плевком на стене, / с ломотой, с бесконечностью в форме панели»). Преобладают двустопные строки (их 118) и четырехстопные (их 92). Восьмистопных строк 2, шестистопных 1, пятистопных 43, трехстопных 30, одностопная 1. В шести случаях (всегда во второй половине параграфа) метрическая схема анапеста нарушена:

47 точно Дариус и Гиренас
77 миру здесь о себе возвещают, на муравья
165 угрожает действительность и, наоборот>
193 наводняют помехи, молитва, сообщенья
286—287 Оттолкнув абажур, / глядя прямо перед собою
332—333 погруженных по кровлю, / на певца усмиренных пейзажей

Эти нарушения в некоторых случаях скрадываются при чтении вслух: «наоборот» может произноситься как «навборот», «сообщенья» как «собщенья», что восстанавливает анапестическую схему.

Начальная стопа анапестической строки часто имеет дополнительное ударение, обычно на первом слоге. Ср. хотя бы зачины параграфов I и II (1–3, 12–13):

Взбаламутивший море
ветер рвется, как ругань с расквашенных губ
в глубь холодной державы…

Здравствуй, Томас. То — мой
призрак, бросивший тело в гостинице где-то…

Всего таких случаев 93 (не считая спорных), что составляет 31,7 % от общего числа метрических строк. Дополнительные ударения на других стопах случаются много реже — их около десяти (ср., например, 109: «чтоб вложить пальцы в рот — в эту рану Фомы»)[131]. В шести случаях ударение на сильном месте пропущено:

130 мы в ней неразличимей
171 человеческим голосом и обвиняет природу
209 Рая, как затянувшийся минус
256 их и нетопырей
272 для сетчатки — поскольку он необитаем
311 Чем белее, тем бесчеловечней