Как работает стихотворение Бродского

Длинные, от 9 до 16 строк, строфы обычно основаны у Бродского на типичном чередовании рифм, но само решение использовать такие длинные строфы представляет тем не менее интерес. Даже в XVIII и начале XIX века, когда поэты были особенно предприимчивы в области строфики, строфы длиннее восьми строк (за исключением 10-строчной одической строфы) были далеко не часты[448]. Хотя нельзя сказать, что 12-строч- ные строфы часто встречаются у Бродского, он, однако, использует их в четырех регулярно-строфических стихотворениях, семи разнострофических (включая четыре со строфами разной длины, но с преобладанием 12-строчных), и они также встречаются в ряде квазистрофических стихотворений. Если в большинстве этих случаев схема рифмовки 12-строчных строф выглядит состоящей из трех катренов, то в стихотворении «В эту зиму с ума…» (2.257) схема aaBccBddEfFE указывает на два шестистишия. Также в этом отношении интересен «Литовский ноктюрн: Томасу Венцлова» (2.322), где большинство секций является строфами из 12 или 18 строк на основе преобладающей схемы аВсаВс… В обоих случаях Бродский сопровождает интересную строфическую форму интересной метрической формой: двухстопником и трехстопником в первом и использованием варьирующихся анапестов — во втором, 10-строчные строфы по преимуществу появляются в поэмах. В самом деле, его длиннейшее произведение «Горбунов и Горчаков» (1399 строк) состоит главным образом из 10-строчных строф, в большинстве которых, за исключением примерно 200 строк, Бродский использует только по две рифменные пары, т. е. в каждой строфе 5 «а» рифм и 5 «Ь» рифм. Поддержать такой рисунок на протяжении всего очень большого поэтического произведения само по себе tour de force[449]. Другой яркий пример длинной строфы у Бродского — 9-строчная строфа «Декабря во Флоренции» (2.383) с тремя тройными женскими рифмами — АААВВВССС. Это стихотворение — одно из тех, где особенно заметны анжамбеманы: неожиданное появление союзов и предлогов в конце строки вызывает дополнительный интерес к рифме; похоже, что в этом случае, как и в некоторых других, Бродский заимствует прием английского стихосложения и вводит его в русскую традицию[450].

В отличие от таких поэтов, как Волошин или Вячеслав Иванов, чье творчество включает разнообразные традиционные формы (включая Дантову терцину, строфы, заимствованные из древнегреческой и латинской поэзии, и т. п.), Бродский работал только с одной традиционной формой — сонетом. Сонет всегда был наиболее популярной традиционной формой у русских поэтов и остается ею по сей день: когда характерный для начала XX века интерес к другим таким формам античной и новой литературы заметно уменьшился, он остается единственной активно используемой традиционной формой. Для русского сонета типичен Я5 (в ранний период также Я4), и он следует одной из двух основных традиций — итальянской или английской. Итальянский, или Петрарки, сонет состоит из октета (в основном зарифмованного abbaabba, хотя и другие комбинации возможны) и секстета, зарифмованного ccdeed, cdecde, cdcdcd или иной комбинацией тех же рифм. Английский, или шекспировский, сонет, значительно более редкий в русской традиции, обычно зарифмован ababcdcdefefgg. У Бродского встречаются примеры обоих, но он также пролагает и новые пути для этой формы. Прежде всего в ряде случаев он отказывается от рифмы; не все «нерифмованные сонеты», перечисленные в таблице I и таблице II, обозначены Бродским как таковые, но другие подобные он называет «сонетами» — таким образом, каждое стихотворение в 14 строк, написанное пятистопным ямбом, в контексте творчества Бродского может с полным основанием быть названо «сонетом»[451]. Рифмованные сонеты тоже примечательны, но их новаторство более тонкого свойства. Из 39 рифмованных сонетов только в четырех ранних и в семи шекспировских, а также в «Посвящается стулу» схема рифмовки традиционна для сонета. Особенно замечателен разнообразием схем рифмовки цикл «Двадцать сонетов к Марии Стюарт». Несколько сонетов цикла, например VI и XII, следуют основным моделям итальянского сонета, но большинство отступают от традиции — либо деликатно (например, ГУ заключается смежной рифмой), либо более радикально (см. тройную С-рифму в заключение I), либо полностью — весь сонет VIII основан только на двух наборах рифм. Такое разнообразие, конечно, не случайно, а свидетельствует о сознательном стремлении Бродского до конца исследовать возможности, таящиеся в этой традиционной форме.