Как работает мозг

Имеются предположения, что горе – это принудительный перерыв, который нужен человеку для переоценки. Жизнь его навсегда изменилась, поэтому нужно определенное время, чтобы решить, как справиться с миром, который перевернулся с ног на голову. Вероятно, горе дает человеку время поразмышлять о том, что одна его ошибка может привести к смерти, и о том, что нужно в будущем вести себя более осмотрительно. В этом предположении, вероятно, есть зерно истины. Скорбящий о своем близком человек обнаруживает, что боль охватывает его каждый раз, когда ему теперь придется поменять еще что-то в привычном образе жизни: например, ставить на стол на одну тарелку меньше или покупать вдвое меньше продуктов. Винить себя – тоже распространенный симптом. С другой стороны, боль утраты не облегчает, а наоборот, усложняет планирование дальнейшей жизни, и она слишком сильна и продолжительна, чтобы принести пользу с точки зрения стратегического планирования.

Уильям Джеймс писал: «Только разум, развращенный знанием, может до такой степени заставлять естественное выглядеть странным, чтобы задавать вопрос “почему” о любом инстинктивном действии человека». Хотя вопрос «Почему мы скорбим?» вполне закономерен для ученого, с точки зрения здравого смысла он кажется абсурдным. Если бы мы не горевали об умершем, разве можно было бы говорить о том, что мы любили его, когда он был жив? Логически это представляется возможным, однако с психологической точки зрения это невозможно; горе – это обратная сторона любви. Не исключено, что именно в этом заключается ответ. Вероятно, горе – это внутренняя «машина Судного дня», ненужная до того момента, когда она сработает, и имеющая значение только как средство устрашения. Какие родители не мучались бессонницей, представляя себе, как ужасно было бы потерять ребенка? Или какие родители не изводили себя волнением, рисуя в воображении ужасные картины, когда их ребенок задержался где-то или потерялся? Эти мысли – действенное напоминание о том, как важно защищать своих близких и заботиться о них даже при наличии несметного количества других забот и дел. Как и все другие средства устрашения, горе может быть эффективно, только если оно неотвратимо и ужасно[469].

Самообман

Писатель Джером К. Джером однажды сказал: «Лучшая политика – всегда говорить правду, если, конечно, вы не являетесь исключительно хорошим лжецом». Сложно быть хорошим лжецом, даже когда речь идет о ваших собственных намерениях, которые известны только вам одному. Намерения основываются на чувствах, а чувства проявляют себя в движениях лица и тела. Если вы не владеете в совершенстве методом Станиславского, вам будет сложно их подделать; более того, они и сформировались, видимо, потому что их было сложно подделать. Что еще хуже, ложь – это всегда стресс, а у волнения тоже есть свои красноречивые признаки. Именно на этом принципе основаны полиграфы, или так называемые детекторы лжи, и мы, люди, в процессе эволюции тоже стали детекторами лжи. Кроме того, не нужно забывать о досадном факте: из некоторых суждений логически вытекают другие суждения. Поскольку некоторые вещи, которые вы говорите, являются правдой, вы всегда рискуете тем, что сами раскроете собственный обман. Как говорится в еврейской пословице, у лжеца должна быть хорошая память.

Триверс, доводя свою теорию эмоций до логического заключения, отмечает, что в мире, где нас окружают ходячие детекторы лжи, лучшая стратегия – это верить в собственную ложь. Вы никогда не раскроете свои истинные намерения, если не считаете, что ваши намерения действительно таковы. Согласно его теории самообмана, сознание иногда прячет истину от самого себя, вместо того чтобы прятать ее от других. Однако истина полезна, поэтому ее нужно зарегистрировать где-то в мозге, в полной изоляции от тех его элементов, которые вступают во взаимодействие с другими людьми. Здесь налицо сходство с предложенной Фрейдом теорией бессознательного и защитных механизмов эго (таких, как подавление, проекция, отрицание и рационализация), хотя объяснение дается совершенно иное[470]. Джордж Оруэлл в романе «1984» утверждал: «Секрет владычества в том, чтобы вера в свою непогрешимость сочеталась с умением учиться на прошлых ошибках»[471].