Как приручить Обскура (СИ)

Новый день был таким же спокойным и лёгким, как предыдущий. Криденс оттаял, и всё было, как раньше — за тем исключением, что их прикосновения друг к другу больше не перерастали ни во что возбуждающее. Грейвз написал пару писем: одно — Бесс Гудини, извиняясь за запоздалые соболезнования и сообщая, что если ей понадобится помощь, она может на неё рассчитывать даже в тех стеснённых обстоятельствах, в которых он оказался. Второе — Талиесину Эйвери, с благодарностью за прошлую встречу и подтверждением своего намерения увидеться сегодня вечером в Ковент-Гарден.

Ньют устроил в комнате Криденса насест для филина — разлапистую корягу от пола до потолка, чтобы тот мог отдыхать, не томясь в клетке. Днём Легион обычно сидел там, если только Криденс не выпускал его в сад. Поначалу Грейвз был убеждён, что филин не вернётся, почуяв свободу, но тот всегда стучался в окно спустя несколько часов, сытый, пахнущий холодом и речной водой.

Держа в руке два конверта, Грейвз из коридора поманил филина к себе.

— Будь добр, подойди… подлети сюда.

Легион повернул голову, уставился на Грейвза яростными янтарными глазами. Снялся с места, распахнув огромные крылья. Миновав дверной проём, выставил когтистые лапы — Персиваль едва успел поднять руку, чтобы тот уцепился. Он не раз видел, как это делал Криденс — Легион садился на него, как на ветку, перебираясь потом на плечо.

Филин был тяжёлым, держать его на локте оказалось неудобно. Они смерили друг друга недружелюбными взглядами.

— Знаешь, что, — сердито сказал Грейвз. — Это мой дом.

Филин переступил мохнатыми лапами, как клешнями, и с презрением отвернулся.

— Это мой дом, а ты — сова, — сказал Грейвз. — Я тебя купил.

Филин смотрел в сторону, весь его вид, от элегантного серебристо-чёрного оперения до блестящего клюва крючком, выражал полнейшее равнодушие. Как будто такую птицу нельзя было купить. Как будто она сама выбирала, с кем ей жить и для кого носить письма.

— Я не собираюсь опускаться до споров со своей совой, — раздражённо сказал Грейвз. Филин держался за его предплечье когтями, и это было довольно неприятно. Персиваль очень надеялся, что рубашка останется цела. — У меня есть два письма, — он поднял конверты, держа их за уголок. — Теперь объясни мне, как ты их доставляешь. В лапах? В зубах? Тебе надо повесить их на шею?..

Легион по-деловому оценил предстоящую работу, протянул одну лапу и выхватил письмо, предназначавшееся Талиесину. Грейвз облегчённо вздохнул:

— Хорошо, кажется, я не зря потратил на тебя пять… ты что делаешь?..

Филин поудобнее перехватил конверт лапой, зажал уголок в клюве и с треском порвал пополам. Потом ещё раз. И ещё. На пол упали только бумажные обрывки.

Грейвз смотрел на него с таким изумлением, что даже забыл возмутиться.

— Я уже понимаю, почему тебя предлагали зажарить, — выдохнул он. — И я теперь тоже хочу.

Легион выхватил второе письмо, зажал в клюве. Прежде, чем Грейвз успел его отобрать, распахнул крылья, ударив жёсткими перьями по лицу, оттолкнулся от руки всеми своими десятью фунтами веса, так что Персиваль покачнулся, и бесшумно скользнул вдоль по коридору — к приоткрытому окну возле лестницы на первый этаж. Грейвз проводил его взглядом, подобрал обрывки письма.

Засмеялся.

Как ты ни дури себе голову, Персиваль, а твоя жизнь теперь на обочине. Своё ты уже отжил. Ползи, конечно, барахтайся. Цепляйся за осколки — кроме воспоминаний, ничего-то тебе не осталось. Хотя, погоди. Кое-что есть. Беспризорный любовник, которого ты не трахал. Почтовая сова, которая не носит письма. Для полного счастья ещё нужен член, который не стоит — но не бойся, это уже не за горами, сам понимаешь — возраст, бессонница, нервы…

А хорошо-то как будет, когда перестанет стоять. Никаких тебе больше мыслей, никаких запретных желаний. Никакой боли в груди. Смотри себе на мальчика, не отводя глаз, сколько влезет — и ничего нигде не встрепенётся. Так спокойно будет…

Скорее бы уж.

— Вы куда-то уходите? — тревожно спросил Криденс, заметив Грейвза во фраке.

— Да. Я иду в театр, — ответил тот, завязывая белую бабочку.

Мысли о встрече с Талиесином и его приятелем, кем бы он ни оказался, были исключительно приятными. Они помогали держать себя в руках, заставляли слегка вздрагивать член, ложились лёгким румянцем предвкушения на лицо. Вечер обещал быть превосходным. Хотя несколько последних бессонных ночей оставили тень под глазами, Грейвз считал, что его это не портит. Честно говоря, его внешность трудно было испортить следами бессонных ночей.

Он придирчиво оглядывал себя в зеркало — хорош. Криденс смотрел на Грейвза и хмурился.

— С кем вы идёте?.. — насупленно спросил он.

Грейвз пальцами прочесал уложенные волосы, костяшками провёл по щеке, проверяя гладкость кожи.