Мне придется довольствоваться Эгеменом. Даю ему бумажку с текстом, который он должен сказать на камеру, и объясняю, что на экране лицо будет затемнено.
– А разве так можно? – теряется он.
– На телевидении это стандартная практика. Так проще для всех. И легче для зрительского восприятия, – разъясняю я своим лучшим режиссерским голосом.
Вроде бы мне удается его убедить, и его остаточная неуверенность лишь добавляет образу ушлого контрабандиста аутентичности.
Мой дядя Джо был не очень-то разговорчив, но он дал мне совет:
– Если тебя взяли в плен, постарайся сбежать сразу. Чем дольше ты остаешься в плену, тем ты слабее. В самом начале шанс спастись выше.
Мне было лет десять. Долгое время я не понимал, зачем он мне это сказал, но, как выяснилось, дядя Джо был прав. Иногда нужно ждать десять, двадцать, тридцать, сорок лет, чтобы в полной мере оценить чьи-то слова.
– Ешь, когда есть возможность, – сказал мне дядя Джо. – Даже если не хочется, даже если тебе не нравится еда, все равно ешь. Запасайся энергией.
Я это запомнил.
Для каждой программы нужны атмосферные кадры, отбивки, чтобы подстраховаться на монтаже. Семтекс снимает мальчишек, играющих в футбол, и тут Эгемен говорит:
– Мои братья хотят купить мед.
На пару секунд зависаю: что он хочет сказать, непонятно. Может быть, это очередная ошибка перевода или кодовое слово для какой-нибудь дури? Но нет. Наши телохранители и вправду хотят купить мед у какой-то местной бабульки, знаменитой на всю округу своей пасекой.
– Это лучший мед в мире, – говорит Эгемен.
Мне кажется, это будет хороший подарок для Люка, даже если Эгемен и перехваливает продукт.
– Мы вернемся через пять минут, – говорит Эгемен, забираясь в микроавтобус.
Я спрашиваю:
– Вы все уезжаете?
– Да пусть едут, – говорит Семтекс. – Мне нужно еще минут десять. Езжайте.
Даю Эгемену деньги на мед. Они уезжают. Высунувшись в окно, Эгемен поднимает руку, растопырив пальцы, мол, всего пять минут.
Семтекс снимает закат.
Нельзя каждый день заново изобретать колесо. Всегда надо иметь в запасе подборку живописных кадров. Да, за долгие годы я сделал немало плохого, но я знаю границы дозволенного и никогда не использую в своих фильмах закаты и рассветы. Признаю, они выглядят потрясающе, если их правильно снять, но этот прием заезжен вусмерть. Я часто ленив, иногда могу сжульничать, но я запретил себе все закаты с рассветами. Категорически. Это как съемки в больнице – слишком легко. Просто недопустимо. Каждый может пойти в больницу, найти там брошенного ангелочка, утыканного трубками, и без проблем выжать слезу у телезрителей.
Я говорю:
– Ты совсем, что ли, размяк на старости лет?
Он отвечает:
– Ты меня бесишь нев-jiben-но. Лучше иди поищи надувные аттракционы.
Это нелепо еще и потому, что Семтекс уж точно не мастер цвета. Движение, толпы, композиция, что-нибудь сложное, подвижные сцены – да. Например, эти мальчишки, играющие в футбол. Он сотворит из них маленький шедевр.
Семтекс полностью поглощен закатом и не замечает, как они подходят. Четверо парней лет восемнадцати-девятнадцати определенно идут прямо к нам. Тот, что вышагивает впереди, видимо, главный, в футболке клуба «Реал Мадрид», достает из штанов пистолет. Держать огнестрельное оружие за поясом за спиной это как минимум глупо, но мальчик не виноват. Виноваты кино с телевидением.
Я говорю:
– Враги.
Вот в чем прелесть долгой совместной работы. Семтекс реагирует мгновенно, не задавая вопросов. Уже в следующую секунду мы идем прочь быстрым шагом.
Будь мы на колесах, мы просто сели бы в машину и спокойно уехали. Сомневаюсь, что эти дятлы станут стрелять. Скорее всего пистолет не заряжен.
– Эй, нам надо поговорить, – окликает нас Реал-Мадрид на довольно пристойном английском.
Когда реагируешь агрессивно, начинаешь орать или лезть в драку, это может вызвать ответную агрессию, но если игнорируешь потенциальных обидчиков, это сбивает их с толку. Не всегда, но достаточно часто. Херби рассказывал, как он однажды отделался от вооруженного грабителя в Бразилии, притворяясь, будто не слышит, что тот говорил, и повторяя свое волшебное заклинание: «Тринадцать машинок зеленого цвета».
Идем быстрым шагом. Четверка преследователей переходит на бег. Гремит выстрел в воздух. Семтексу в лицо распыляют какую-то химию из баллончика. Он хватается за лицо и сгибается пополам. Одна из причин, по которым я бегаю в парке, борясь с одышкой и подвергаясь насмешкам дородных домохозяек: я готовлюсь к чему-то подобному. Чтобы, если возникнет чрезвычайная ситуация, мне хватило бы сил стратегически спастись бегством. Припустить со всех ног. Но я не могу бросить Семтекса. Было бы здорово, если бы нас просто ограбили, но нас похищают.
Подъезжает машина, нас запихивают внутрь. Нам на головы набрасывают одеяла и куда-то везут. Трудно сказать, сколько времени длится поездка. Пять минут? Десять? Двадцать?