Как повергнуть герцога

— Если он и согласится, всё равно остаётся один нерешённый вопрос. — Она перевела взгляд с одной подруги на другую. — Мне нужна подружка невесты, которая будет моей свидетельницей. Я хочу, чтобы ею стала одна из вас, но никак не могу выбрать. И хотя церемония пройдёт за закрытыми дверями, детали всё равно могут всплыть, и есть риск, что и вас может коснуться скандал, если вы встанете на мою сторону.

Подруги переглянулись.

— Давайте тянуть соломинку, — предложила Хэтти после паузы.

Люси медленно покачала головой.

— Для меня честь стать твоей свидетельницей, и меня не волнует гнев высшего общества. Но поскольку я открыто выступаю против института брака, с моей стороны было бы лицемерием претендовать на роль подружки невесты. С твоего позволения я передам инициативу в руки Хэтти и Катрионы.

— Я уже участвую в пошиве платья, — с явной неохотой отозвалась Хэтти. — С моей стороны было бы нечестно, если бы я стала ещё и подружкой невесты. Кроме того, я ещё не достигла совершеннолетия. Полагаю, что Катриона подойдёт на эту роль лучше всех.

Катриона пришла в замешательство.

— Ну да. Конечно, я согласна. Однако я католичка, имеет ли это значение?

Аннабель понятия не имела, что Катриона католичка.

— Это не вызовет проблем, — сказала она. — Точно не в регистрационном бюро браков.

— Повезло тебе, — пробормотала Хэтти Катрионе.

Плечи Катрионы под шалью напряглись.

— Только, пожалуйста, помогите мне. Я подпишу регистрационные документы, но всё остальное, платье и букет…

Хэтти просияла.

— Я самая счастливая женщина в Оксфорде. — Она посмотрела на Аннабель. — Наверное нам потребуется нанять персонал для организации праздничного завтрака? И, возможно, преподавателя этикета?

— Завтрака не будет, — сказала Аннабель. — Сразу же после церемонии мы с Монтгомери отправимся во Францию. И он уже нанял преподавателя, но сегодня мне нужны именно вы, люди, которые хорошо знают не только этикет, но и меня.

На лице Люси отразилось изумление.

— Ты имеешь в виду друзья.

Она с трудом сглотнула.

— Да. Друзья. — За такое короткое время столько всего изменилось, но, судя по всему, их дружба никуда не делась.

И всё же, когда Люси обняла Аннабель на прощание, что сделала впервые за время их дружбы, в её объятиях чувствовалась какая-то печаль и обречённость. Когда дверь за подругами закрылась, это ощущение ещё долго не покидало Аннабель. Она понимала причину опасения Люси: в юридическом плане женщина переставала существовать после вступления в брак. В глазах подруги она вот-вот должна была стать собственностью человека, который считался одним из самых неукротимых мужчин в стране. Аннабель зябко потёрла себя за плечи, видимо, в её чересчур просторной комнате стало слишком холодно, или, возможно, сама Аннабель съёжилась. Люси понятия не имела о том, что значит прозябать в бедности. И никогда не видела Себастьяна в минуты слабости. Только Аннабель знала его лёгкие трепетные ласки, его страстное желание раствориться в ней, когда они оставались наедине, его покорные вздохи, когда она его обнимала… Как она могла ему не доверять? Этому мужчине, который пошёл на такие жертвы, чтобы они смогли пожениться.

Конечно, герцога невозможно сломить, но Себастьян пожертвовал многим, что считал до их знакомства почётным и важным, а для этого требовалась огромная сила духа. Но в жизни за всё нужно платить. И они оба платили свою цену.

«Ты думаешь о том, чтобы отказаться от помолвки?»

Нет, конечно. Как она могла об этом думать? Но, что если Себастьян сожалел о своём решении?

По спине пробежала дрожь. Подобные мысли бродили в её голове от одиночества, от того, что она снова осталась наедине с воющим ветром и угасающим огнём в очаге. Отсутствие Себастьяна порождало физическую боль в руках и ногах и неприятное ощущение в животе. Аннабель слишком хорошо помнила те дни, когда считалась горьким разочарованием для своих близких. Она никогда больше не хотела испытать те чувства. Она не хотела разочаровать Себастьяна.

Аннабель согнула пальцы и ощутила приятную тяжесть обручального кольца, которое представляло собой сапфир ручной огранки, окруженный двадцатью двумя крошечными бриллиантами. Оно перекликалось с печаткой Себастьяна, что являлось доказательством их неразрывной связи. И всё же. Он уехал три дня назад, и с тех пор она не получала от него никаких вестей.

За окнами верхней столовой замка на бретонскую сельскую местность опускалась ночь. Заходившее солнце залило горизонт огнём, и когда воды внутреннего рва окрасились в оранжевые и красные оттенки, показалось, будто Шато Мало окружила жидкая лава. Себастьян моргнул. Померещилось. После затяжной эйфории последовала сокрушительная усталость, он практически задремал в старомодной медной ванне после прибытия несколько часов назад.