Как понять ребенка

Кого я осознал своим первым Учителем? Нину Петровну, подарившую мне свою любовь вместе со своим личным букварем. На память. А буквари тогда были не у всех, у меня тоже не было. Оказалось, действительно на память. Мы были вместе в первом классе каких-то полтора, два месяца, оказавшихся длиннее прошедших с тех пор сорока двух лет. Нина Петровна уехала со своим мужем к месту его назначения, кажется в Китай. С тех пор, к сожалению, в физическом пространстве мы с ней не встречались ни разу. Может быть, теперь встретимся? Нина Петровна, это было в бывшей знаменитой гимназии Майя, в тогдашней школе №5 Василеостровского района города Ленинграда. Вспоминаете?

После Вас пришла Лилия Абрамовна Черкасова. И ей спасибо огромное! Она Вас не зачеркнула и не подвела, а просто встала рядом. Мы были у нее первые после института. С нею прошла вся начальная школа. Не знаю, замечала ли она, как я старался быть учеником?! Была точка на ленте времени, когда я запечатлел себя таким, каким надо быть. Это было на четвертом этаже. С черным, пахнущим, как мне казалось, кожей портфелем, где в боковом срединном оттопыренном кармане лежал знаменитый мамин бутерброд - кусочек ее ежедневно растущей заботы обо мне. Поднявшись по широкой гимназической лестнице, мы, мальчишки, а тогда девчонок у нас в школе не было (мужская школа), повернули направо, а потом еще раз направо, и вошли в класс. Расселись. Руки за спину, чтобы не отвлекали. Слушаем учителя. Минченко сидит за мной, в том же ряду, и ковыряет меня сзади ногой. А я на него не смею реагировать, к его явному неудовольствию и замешательству. Не смею, не потому что боюсь, а потому что «ем глазами» учителя и ловлю каждое его священное слово. Про Минченко я подумал: «Ну и дам же я тебе на перемене!» Какова была сосредоточенность на учителе - даже головы не повернул!.. И вдруг я слышу голос Лилии Абрамовны:

- Ты что руку тянешь, Минченко? Что тебе? Минченко встал и сказал:

- Лилия Абрамовна, а можно, я тоже буду хороший?

Лилия Абрамовна удивленно засмеялась, наверное, не догадываясь об истинных причинах вопроса, и вполне серьезно добавила к смеху:

- Ну, конечно, можно, Минченко. Садись.

Я не помню, была ли у нас с Минченко потасовка на перемене, но фамилию свою этим поступком он мне заколотил в память намертво.

Рядом с Лилией Абрамовной всплывает в памяти директор школы Иван Степанович, редкий мужчина в школе. Однажды ему на нас нажаловались женщины-учителя: «Ребята перестали носить челки, зачесывают волосы не по школьным правилам...»

Он обещал поговорить с нами и поговорил, заперев дверь на ключ, видимо, чтобы учительницы не вошли, и придавая тем самым, важность своей речи, которая, как мне запомнилось, состояла из одного риторического вопроса: «Зачем вы, ребята, торопитесь стать взрослыми? Успеете!». Запомнились эти слова, видимо, еще и потому, что он вскоре после этого умер. Мы очень жале-ли - «все-таки мужчина»!

A BOT И Надежда Степановна Соколова - учительница русского языка и литературы, приучившая нас к мудрым мыслям, заставляя выписывать крылатые слова из произведения «Горе от ума». Попробуй, выпиши их все - там все было крылатым! Благодаря ей мы впервые побывали в Пушкинском Лицее! На одной из моих неумелых фотографий она до сих пор смутно угадывается в облике взрослого человека на фоне кучки ребят... А вот она вызывает:

- Валявский, я вам ставлю пять! Отвечайте.

Отвечаю...

- Ошибся. Четыре. Отвечайте дальше... Ошибся. Три... Слушайте, садитесь скорее, пока я Вам два не поставила... Придется в четверти Вам тройку поставить. Вы у меня крепкий троечник, но не успокаивайтесь: тройка - это вежливая двойка. Хотите исправить оценку? Напишите дома сочинение по картине любого художника, пусть Вам дома ошибки помогут исправить. Если перепишете красиво и без ошибок, поставлю пять. Итак за каждое сочинение по пятерке в журнал. Двадцать сочинений - двадцать пятерок. Этак и в году пять получите...

Много ли мы тогда могли написать таких сочинений за год, ведь тогда для нас это был титанический труд? Но эта возможность возвышала нас, уравнивала в правах с отличниками. Сочинений я написал всего несколько, но перед глазами они стоят до сих пор: Шишкин, Ендогуров, Айвазовский...