Как подружиться с демонами

Я понятия не имел, о чем он. Взял со стола один из образцов. Пятнистый, истрепанный, пахнет вроде бы точно как надо. Еще там лежали переплетные крышки — зеленый полусафьян с золотым тиснением на корешках. Их оставалось только измять. Все, что я увидел, выглядело отлично — не придерешься. Сделано-то мастерски, но еще и близко не готовая книга. Не говоря уж о том, что нам нужны две копии. Выходит, еще ждать и ждать. Я вернул образцы на место.

— Поздравляю, Штын, ты снова на высоте.

Услышав комплимент, он только моргнул.

— Как ты добился такого чудесного запаха?

Он дернул головой и отвел глаза. Я и не хотел, чтобы он рассказывал. Вопрос был риторическим.

— Как насчет отпраздновать, Уильям?

— Обязательно. Когда все будет готово.

— Волноваться не о чем, — сказал он, загружая образцы обратно в папку. — Считай, практически готово. Бери пальто.

— А не рановато ли? Я хочу сказать — когда точно ты планируешь закончить?

— Всему свой срок, Уильям, всему свой срок.

— Я держу нашего парня на крючке. Мы ведь не хотим, чтобы он сорвался?

— Бери пальто, говорю же. Джез уже в пути. «Агнец и стяг».

Значит, Ковент-Гарден. Штын оставил образцы у меня, чтобы забрать по дороге домой. Мы поймали такси. Я продолжал нахваливать мастерство Штына, надеясь, что лестные слова подстегнут его. Но в ответ услышал: «Хватит заливать, Уильям».

В Ковент-Гардене как-то не ожидаешь встретить заведение вроде «Агнца и стяга», с закосом под постоялый двор былых времен. Публика тут самая разношерстная, к тому же полно бесов — они толпами слоняются среди всех этих старинных деревянных штуковин, но к людям почему-то не лезут. За стойкой устроился Джез, а перед ним — ведерко со льдом и бутылкой шампанского да три пустых бокала.

— Мне бы чего-нибудь без пузырьков, — проворчал я.

— Ой, не брюзжи, — сказал Джез. — Штын, вели ему праздновать.

— Празднуй, — велел мне Штын.

Джез прихватил ведерко, я взял бокалы, и мы расположились за столиком в углу. Разлили шипучку, чокнулись и прикинулись, будто дело в шляпе. Я вполне сознавал, что цель у этого абсурдного «празднования» одна — унять мое беспокойство. Не вышло.

Порядок у нас был заведен вот какой: мы с Джезом оплачивали Штыну все материалы, а потом вычитали их стоимость из его гонорара — заметим, довольно скромного. Джез, вращавшийся на стыке искусства и моды, умело находил будущих покупателей. Мы с Джезом по взаимному соглашению жертвовали весь навар, за вычетом издержек, какой-нибудь благотворительной конторе (в этот раз — «Гоупойнту»).

Мы помолчали. Затем Штын спросил:

— Ну как тебе Нью-Йорк, Джез?

— Восхитительно. Просто улет. Зарядился кофеином, подышал гелием — и уже болтаешь как местный.

Я тоже бывал в Нью-Йорке. Однажды даже влюбился там, прямо в Центральном парке. Но это было бесовским наваждением — она оказалась демоном. Я не стал об этом упоминать, зато спросил:

— С кем-нибудь познакомился?

Джез неизменно с кем-нибудь знакомился. Такое впечатление, что мужчины и женщины стояли в очереди, чтобы ему отдаться. Он время от времени рассказывал нам о своих похождениях: курьезных, дерзких, причудливых. Но на этот раз только наморщил лоб и, вращая бокал, водоворотом закрутил в нем вино.

— Ага. Отставной военный.

— Неужто еще один гвардеец! — воскликнул Штын. Был уже у Джеза один приятель, служивший в Колдстримском гвардейском полку.

— В Америке нет гвардейцев, — сказал я.

— А то я не знал, — сказал Штын.

— Вообще-то, есть, только они вроде резервистов, — возразил Джез. — А он был офицером старшего командного состава Сто первой воздушно-десантной дивизии. Отличный парень. Но совсем плох — и душой, и телом. Этот обедненный уран портит ДНК почем зря. Зато уж он навидался там всякого. В боях.

Он взглянул на нас двоих, и мне подумалось: чего бы там ни навидался его любовник-офицер в Персидском заливе, теперь это касается и Джеза. Должно быть, мы слишком пристально на него пялились, потому что он почти заорал:

— Алё, пейте давайте! Мы же празднуем!

В общем, мы выпили и нашли более веселые темы для разговора. А может, просто сделали вид.

Я не большой любитель клубной жизни, но в тот день так набрался на тощий желудок, что меня уболтали посетить какой-то грот, освещенный одними лишь свечами и задрапированный алым велюром в стиле парижского борделя. Джез был здешним завсегдатаем. Это было одно из тех мест, где неузнаваемые знаменитости тусуются с иностранными футболистами. Джез окликнул парочку величавых, словно статуи, девиц, с которыми когда-то снимался. Они оказались вполне компанейскими. Мы со Штыном были в ударе — девчонки от нас угорали. Я заметил, что футболисты приглядываются к нам, пытаясь понять, какой от нас может быть прок. Красная плесень и веленевая бумага, ответил я мысленно, попробуйте-ка нюхните вместо боливийского кокса.