Как обмануть смерть

Я уже подумывала о том, чтобы обыскать это место, раз уж здесь, просто чтобы убедиться, что никто из полукровок не прячется в раздевалке. Резкий поворот Фина в сторону заднего коридора заставил меня передумать. Последовала за ним, наблюдая за формой его прекрасных крыльев, за тем, как он прижимал их к своему телу, и не заставлял исчезать, как делал это раньше.

Еще он хромал. Либо я не заметила этого раньше, либо он начал только в последние десять секунд. Припадая на левою ногу, от усталости он опустил плечи. Я посмотрела на его ногу. Заметила пятно на верхней части бедра, где черная джинсовая ткань казалась темнее. Фин толкнул заднюю дверь, вышел наружу и оставил на полу вместо отпечатка ноги маленькое красное пятно.

— Ты ранен, — я следовала за ним в темный переулок.

— Все в порядке.

— Тогда почему ты хромаешь?

Мой вопрос сработал, словно переключатель — Фин пошел прямо, не хромая, расправив плечи, всю дорогу до своей машины. Красное пятно повторилось с полдюжины раз. Я так увлеклась тем, чтобы идти по едва заметному кровавому следу, что не заметила, как исчезли его крылья. Когда мы вернулись к машине, они уже пропали, и на его голой спине не осталось ни малейшего намека на то, что они там существовали.

Фин придержал для меня дверь, и я скрестила руки на груди.

— Собираешься садиться? — спросил он.

— Хочу посмотреть на твою ногу.

— Все в порядке.

— Она кровоточит, Фин. Это не в порядке.

— Всего лишь царапина. Они меня не укусили.

— Хорошо. Так покажи мне.

Он склонил голову набок. — Чтобы показать, мне придется спустить штаны прямо посреди улицы, чего я делать не собираюсь. Теперь ты сядешь в машину?

Ладно, не буду настаивать. Я перебралась через переднее сиденье и устроилась на пассажирское место. — Спасибо, — поблагодарила я, когда он завел мотор.

Руки на руле, я видела лишь его угловатый профиль. Один блестящий глаз устремлен прямо перед собой. — За что?

За что? — За спасение моей жизни.

Уголок его рта дернулся. — Всегда пожалуйста, — он повернул голову, синие глаза болезненно блестели, а на губах играл намек на веселье. — Не годится, чтобы защитницу моего народа убили в первый же день работы.

Я улыбнулась. — Похоже, эти крылья полезны в бою.

Веселье тут же погасло. Он сжал рот в тонкую линию. — Может быть, мы сможем оставить это только между нами.

— Только если скажешь мне почему.

— Ты видела то, что нашему роду запрещено показывать посторонним, Эви. В первый раз трансформация произошла, чтобы я мог доказать свою точку зрения. Во второй, стала инстинктивной реакцией во время боя, с ней мне стоило бороться еще усерднее. Эти полукровки никогда не должны были видеть меня таким.

Если бы слова могли физически причинить боль, то от такого количества самобичевания в его голосе он упал бы на пол, рыдая, как ребенок. Понимала потерю контроля, поскольку чувствовала её много раз в ходе своей работы. Понимала, что если в пылу боя совершаются необдуманные действия, то они могут иметь негативные последствия. Я только не понимала ненависти к себе из-за мелькающего маленького перышка.

— Назови меня тупицей, — проговорила я, — но никак не разберусь. У тебя вырастают крылья, когда ты злишься?

— Нет, не так… — он резко выдохнул через нос. — Ты когда-нибудь задумывалась о причинах выбора Уолкинами пацифизма? Почему мы предпочитаем держаться подальше от конфликтов и выбираем жить в мире с вашим видом?

— Не совсем.

Существовало много вещей касательно различных видов Падших, о причинах которых я не задумывалась; было легче просто принять их, чем подвергать сомнению. Уолкины предпочитали мир. Оборотни-кошки всегда искали повод для драки. Гремлины — падальщики. Вампиры считали себя выше любого другого живого существа. Люди отчаянно хотели сохранить наш город нетронутым и под своим контролем.

Под пристальным взглядом Фина мне стало стыдно за это отсутствие интереса. Если знание — это сила, то я чертовски слаба. — Почему, Фин? — спросила я. — Все оборотни могут делать то же, что и ты?

Он ответил не сразу. Казалось, он изучал меня, пристально глядя в мое лицо. Какие бы вопросы ни возникали у него в голове, какие бы последствия ни обдумывал, он нашел на них ответы. И принял решение.

— Не все, но некоторые из кланов могут, — сказал он. — Те из нас, кто обладает способностью к частичному обороту, считаются… выше классом, чем те, кто не может этого сделать. Мы жили среди людей очень долгое время. Намного дольше, чем остальные и мы узнали достаточно, чтобы понимать, когда следует оставить битвы другим.

— Думаешь, именно поэтому Руфусу приказали вас уничтожить? — мой желудок скрутило узлом. — Тот, кто отдал приказ, знал о вашем положении в Собрании кланов?

— Подозреваю, что это так. Я боюсь, они знают других, кто обладает способностью к неполному перевоплощению, и что они могут стать следующей мишенью. Если не считать гремлинов, кланы составляют самую большую популяцию нелюдей в городе. Ослабление нас дает кому-то другому более сильную позицию.