Как ни крути – помрешь

Таката пожал худыми плечами.

– Когда я гастролирую, мы редко задерживаемся на одном месте больше чем на ночь. Если кто-то устроит нам проблемы, у нас не будет времени его ловить, и вся местная гопота это знает., Откуда же у разгоряченного вампа или вервольфа возьмется стимул вести себя прилично? Пискари всем дал знать, что лично займется любым источником проблем.

Я подняла голову. Прекрасная в своей простоте система, очень мне неприятная.

– Концерты проходят идеально, – улыбнулся Таката, – а Пискари получает семь процентов от сборов. Все в выигрыше. До сих пор я был доволен его услугами. Даже не возразил, когда он в этот раз поднял цену, потому что ему понадобились деньги на адвокатов.

Фыркнув, я опять опустила глаза.

– Это я виновата.

– Слышал, – сухо ответил он. – Мистер Фелпс под впечатлением. Но Саладан?

Выразительные пальцы Такаты выбивали сложный ритм, а и и ляд переместился на проплывающие мимо здания.

– Двоим платить я не могу. Иначе на городские приюты ничего не останется, а в этом весь смысл концерта.

– Вы хотите, чтобы я устранила возможные проблемы? – спросила я и он кивнул.

Глядя на разливочную виски «Джим Бим», которую мы как раз проезжали, я все это осмыслила. Саладан пытался прибрать территорию Пискари, поскольку неживого мастера вампиров засадили за убийства. Я засадила.

Наклонив голову, я напрасно пыталась разглядеть Дженкса у себя на плече.

– Мне надо поговорить с моими партнерами, – сказала я, – но особых проблем я не вижу. Мы работаем втроем. Я, живой Вампир и человек.

Мне хотелось, чтобы Ник тоже был с нами, хоть официально партнером в фирме он не значился.

– И я, – пискнул Дженкс. – Я тоже. Тоже.

– Я не хотела решать за тебя, Дженкс, – ответила я. – Там Может быть холодно.

Таката хмыкнул:

– Под прожекторами и с разогретой толпой? Да никогда.

– Тогда все в порядке, – сказала я, страшно благодарная. – Пропуска нам выпишут?

– Да. – Таката нагнулся за той же папкой, откуда доставал фотографию группы. – С этим вы пройдете мимо Клиффорда, а дальше проблем не будет.

– Супер, – восхищенно сказала я, роясь в сумке в поисках собственной карточки. – Вот мои контакты на случай, если захотите со мной связаться до того как.

Вроде бы все завертелось, и я взяла стопочку плотных картонок, которую он мне протянул в обмен на мою черную визитную карточку. Глянув на нее и улыбнувшись, Таката засунул ее в нагрудный карман рубашки. С тем же выражением он повернулся и постучал по стеклянной перегородке между нами и водителем. Мы свернули к обочине, и я ухватила сумку.

– Спасибо, Рэйчел, – сказал он, когда машина остановилась, не съезжая с фривея. – Увидимся за двадцать секунд до полуночи в Колизее, чтобы вы прошли через нашу охрану вместе с моими ребятами.

– Договорились, – ответила я. Дверь открылась, Дженкс с ругательствами нырнул в мою сумку.

Подуло морозом, и я прищурилась в предвечернем свете. Моя машина стояла тут же. Он что, прямо здесь меня и бросит?

– Рэйчел? Я серьезно. Спасибо тебе. – Таката протянул мне ладонь. Я твердо ее встряхнула. У него пожатие было крепкое, а рукав моей казалась тонкой и костистой. Профессиональной. – Я тебе очень благодарен, – сказал он, выпуская мою руку. – Правильно ты сделала, что ушла из ОВ. Выглядишь классно.

Я невольно улыбнулась.

– Спасибо, – ответила я, позволяя водителю помочь мне выбраться из лимузина.

Вампир, который вел мою машину, скользнул мимо меня и растворился в самом темном углу, пока я завязывала пояс пальто и обматывала шею шарфом. Таката помахал мне на прощание и водитель захлопнул дверь. Перед тем как уйти, низенький крепкий мужчина мне кивнул. Я осталась стоять в снегу, а лимузин мгновенно влился в трафик и исчез.

Выждав промежутка в потоке транспорта, я скользнула в свою машину. Печка работала на полную, и я глубоко вдохнула теплый воздух с запахом вампира, сидевшего на моем месте.

В голове у меня звенела мелодия, которую Таката пел мне одной. Я буду обеспечивать безопасность его солнцеворотного концерта. Ничего лучше и придумать нельзя.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я успела развернуться, проехать обратно мост через Огайо и въехать в Низины, а Дженкс все молчал. Обалдевший от вида звезды пикси припарковался на обычном своем месте на зеркале заднего вида, глядя, как кучкующиеся снеговые тучи превращают яркий день в нечто уныло-депрессивное. Не думаю, что крылья у него посинели от холода – печка просто раскалилась. Это было смущение.

– Дженкс? – позвала я, и крылья у него замелькали так, что пропали из виду.

– Ничего не говори, – пробормотал он едва слышно.

– Дженкс, не так все было плохо.

Он повернулся: на лице отвращение к самому себе.

– Я забыл, как меня зовут!

Мне не удалось удержаться от улыбки.

– Я никому не скажу.

Крылья стали понемногу розоветь.

– Правда?

Я кивнула. Не надо много мозгов, чтобы сообразить, как важно самолюбивому пикси не терять уверенности в себе и присутствия духа. Я была уверена, что его вспыльчивость и злословие тоже из самолюбия проистекали.