Как научиться оптимизму. Измените взгляд на мир и свою жизнь

Глен рассказывал о тех, кто пережил Великую депрессию без ущерба и тех, кто никогда не оправился. Он сообщил, что девушки из среднего класса, семьи которых потеряли свои сбережения, психологически восстановились к начальному периоду зрелого возраста, после чего их старение протекало благополучно как физически, так и психологически. Девушки из низшего класса, оказавшиеся равно неимущими в 1938 году, не восстановились никогда. В поздние зрелые годы они буквально разваливались, а их старение было и физически, и психологически тяжелым.

Размышляя о возможных причинах, Глен сказал: «Я полагаю, что женщины, старение которых проходило нормально, в период Великой депрессии, будучи детьми, усвоили, что неблагоприятные обстоятельства будут преодолены. В конце концов, большинство их семей восстановились экономически в конце 1930-х - начале 1940-х годов. Это возвращение в норму научило их оптимизму, а сам кризис и процесс выхода из него сформировали их стиль объяснений по отношению к неблагоприятным событиям, придав им статус неустойчивых, специфичных и внешних. Например, когда в старости умирал их лучший друг, они думали: “Я еще найду себе друзей”. И такой оптимистичный взгляд... способствовал поддержанию здоровья и благополучного старения.

Иначе обстояло дело с девушками из семей низшего класса. По большей части их семьи не оправились после Великой депрессии. Они были бедны до нее, во время нее и остались таковыми после. Эти девушки усвоили пессимистичную позицию. Они были научены тому, что когда приходят трудности, начинается тяжелая жизнь, которая никогда не заканчивается. Их стиль объяснений пропитан безнадежностью. Много позже, когда умирал их лучший друг, они думали: “У меня никогда больше не будет такой дружбы”. Этот пессимизм, приобретенный в детстве на основе реального жизненного опыта, накладывался на каждый новый кризис и подрывал их здоровье и благополучие».

«Однако это лишь предположения, - сказал Глен в заключение. - Никто 50 лет назад не помышлял ни о каком стиле объяснений, и ничего не оценивал. Жаль, что у нас нет машины времени, чтобы вернуться в 1930-е годы и проверить мою гипотезу».

После этого я не спал всю ночь. В голове вертелась фраза: «Жаль, что у нас нет машины времени». В 5 часов утра я барабанил в дверь Глену.

«Проснись, Глен, нам нужно поговорить. У меня есть машина времени!»

Глен вылез из постели, и мы вышли прогуляться.

«В прошлом году, - начал я рассказывать Глену, - я получил письмо от молодого социального психолога по имени Крис Питерсон. Он писал, что у него много креативных идей, но он ограничен стенами небольшого колледжа, в котором ведет в течение года восемь учебных курсов. Просил меня помочь ему. Я пригласил его поработать пару лет со мной в Пенсильванском университете, и он приехал. Со всеми своими идеями».

Самая интересная идея Криса касалась проблемы оценки стиля объяснений людей, отказывающихся заполнять опросник, например звезд спорта и кино, политиков и т. д. Крис постоянно просматривал спортивную прессу и искал высказывания спортсмена, связанные с оценкой причин, и обрабатывал их так, будто они были пунктами опросника, лично заполненного этим спортсменом. Так, если футболист, оправдывая свой промах, говорил: «Ветер был против меня», Крис оценивал эту фразу с точки зрения устойчивости, генерализации и персонализации по шкале от 1 до 7 баллов. Высказывание «Ветер был против меня» получало 1 балл за устойчивость, поскольку ничего нет менее постоянного, чем ветер; около 1 балла за генерализацию, поскольку ветер мешал только полету мяча, но не личной жизни; и 1 балл с точки зрения персонализации, поскольку футболист не виноват в ветреной погоде. Таким образом, «Ветер был против меня» - это очень оптимистичное объяснение плохого события.

Затем Крис вычислял средний показатель всех высказываний данного спортсмена и определял его стиль объяснений, не используя опросник. Позднее мы подтвердили, что полученный таким образом профиль примерно соответствует тому, который мы получили бы при помощи опросника. Мы назвали эту методику «Контент-анализ вербальных объяснений» (Content Analysis of Verbatim Explanations, CAVE).

«Глен, - продолжал я, - метод CAVE - это и есть машина времени. Мы можем использовать его не только применительно к ныне здравствующим людям, которые не хотят иметь дело с опросником, но и к тем, кто не может , то есть к уже умершим.

Эта идея побудила меня поднять тебя с постели. Сохранились ли отчеты об интервью, которые проводили те ученые в 1930 году с детьми Беркли и Окленда?»

Глен задумался. «Это было до того, как в обиход вошли магнитофоны, но, кажется, я припоминаю, что интервью стенографировались. Я могу проверить, когда вернусь и посмотрю свои архивы».