Эллис тоже был сторонником «раскрытия», но иного рода. Получив степень доктора в Колумбийском университете в 1947 году, он посвятил себя частной психотерапевтической практике, специализируясь на супружеской и семейной терапии. Возможно, подстегнутый откровениями своих пациентов, он вскоре начал длительную кампанию против сексуального подавления. Он начал писать книгу за книгой с названиями вроде: «Если это сексуальная ересь», «Основание сексуальной свободы» и «Руководство для цивилизованных пар по внебрачным приключениям». Совершенно естественно, что Эллис стал одним из идеологов поколения Керуака.
Многие коллеги считали Эллиса нарушителем спокойствия, тогда как другие признавали, что он был одарен исключительным клиническим чутьем. Беседуя со своими пациентами, он внимательно прислушивался к ним, тщательно обдумывал услышанное и относился абсолютно непредвзято. К 1970-м годам он со свойственными ему вдохновленностью и прямотой переключился на депрессию, тему, столь же плотно окруженную предрассудками и ложными представлениями, как и секс. После этого представления о депрессии стали радикальным образом меняться.
В этой новой сфере Эллис проявил себя таким же возмутителем спокойствия, каким он был прежде. Худой и нескладный, находящийся в постоянном движении, он вещал словно торговец пылесосами (и производил эффект). В работе с пациентами он давил и наседал до тех пор, пока не вынуждал их отказываться от иррациональных убеждений, которые служили фундаментом их депрессии. «Что значит - вы не можете жить без любви? - кричал он. - Полный абсурд! Любовь приходит редко, и если вы тратите свою жизнь на то, чтобы оплакивать ее вполне естественное отсутствие, то лишь загоняете себя в депрессию! Вы живете под тиранией слова “должен”. Прекратите обязывать себя!»
Эллис был убежден: то, что другие считают глубоким невротическим конфликтом, на самом деле - не более чем неправильный образ мыслей, «глупое поведение неглупых людей», и весь свой пропагандистский талант (хотя он называл себя контрпропагандистом) направил на то, чтобы побудить своих пациентов перестать думать неправильно и осваивать правильный образ мышления. Удивительно, но большинству его пациентов становилось лучше. Эллису сопутствовал успех, когда он бросил вызов свято чтимому убеждению, что психическое заболевание - чрезвычайно сложное, почти мистическое явление, поддающееся излечению только в случае извлечения на свет глубоких бессознательных конфликтов или искоренения болезни средствами медицины. В психологическом мире, где принято было все усложнять, его разоблачающий подход воспринимался как революционный.
Тем временем Бек, психиатр фрейдистского толка с несомненным дарованием клинициста, также вступил в конфронтацию с ортодоксальным подходом. Наверное, нет людей, отличающихся друг от друга больше, чем Бек и Эллис. Эллис своими манерами был похож на Троцкого, Бек - на Сократа. Простой, дружелюбный человек с располагающим лицом и внешностью сельского врача из Новой Англии, которому положено носить галстук-бабочку, Бек был олицетворением доброты и здравого смысла. Не в его стиле было разглагольствовать перед своими пациентами. Он внимательно слушал, мягко задавал вопросы и спокойно убеждал.
Как и Эллис, Бек в 1960-е годы испытал глубокое разочарование во фрейдистском и биомедицинском подходах к лечению депрессии. После окончания медицинского факультета в Йельском университете, он несколько лет работал как традиционный психоаналитик, ожидая, что одинокая фигура, лежащая на кушетке, придет к определенному инсайту относительно своей депрессии, то есть осознает, что она направляет гнев на себя, вместо того чтобы выражать его, и что это приводит к возникновению депрессии. Ожидания Бека вознаграждались редко. Он пытался собирать страдающих от депрессии людей в группы и убеждать их дать выход своему гневу и печали, вместо того чтобы сдерживать их. Это было более чем неблагодарное занятие. Пациенты совершенно распускались, и ему с большим трудом
удавалось вернуть их в нормальное состояние.