Как найти работу

Когда дверь за родственниками и Ярославом закрылась, Кира ждала, что Паша что-нибудь скажет. Хоть какая-нибудь реакция, даже крик. Только Кенар молча отправился в гостиную за грязной посудой. А потом на кухню, где включил воду и принялся убираться. Молча. Кенар словно проигнорировал произошедшее и от этого становилось не по себе еще больше. Не то, чтобы Леонова его винила. Она даже с подругами никогда не была до конца откровенной, а здесь мужчина. С ними так сложно, особенно если у них такой тяжелый характер.

– Паш? – осторожно позвала его Кира, мысленно решая насущный вопрос: дать перекипеть или объяснить ситуацию. Хорошо, что родители восприняли все нормально. Но вдруг…

– Будь добра, отнеси это на кухню.

Кира послушно принялась собирать тарелки и относить их поочередно, убирая нарезанные фрукты в специальные контейнеры, а сладости в верхние ящички. Она тихо копошилась, периодически прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Канарейкин ушел и не возвращался. Затем послышался звон. Леонова вздрогнула и замерла, едва раздались ругательства:

– Твою мать, долбаная чашка!

Кира не мешала, она ждала. Начала мыть кружки, два раза протерла стол, доставал из холодильника продукты для будущего ужина. Все это время Канарейкин на кухне не появлялся. Нехорошо, Леонова это понимала. Стоило только Кенару переступить порог с остатками разбитой чаши, она мгновенно метнулась в сторону и освободила ему дорогу, наблюдая за тем, как ссыпает осколки в помойное ведро под раковиной. Дурацкая ситуация: надо поговорить, а оба молчат.

– Скажешь что-нибудь? – осторожно задала Кира вопрос, тщательно подбирая слова. На ее памяти они ни разу не ссорились глобально. Во всяком случае, до сего момента у них и повода толком не было.

– Что я должен сказать? – сцепил зубы Паша, промывая совок, – спасибо, Кира, за подставу восьмидесятого уровня?

Она нахмурилась и закусила губу, будто пытаясь понять, о чем он. И Кенар неожиданно закатил глаза, чувствуя, как разгорается внутри огонек ярости. Вечер прошел хорошо, даже очень. Родители у Леоновой оказались чудесными людьми – надо радоваться и посмеяться над глупыми моментами. Но Канарейкину совсем не хотелось этого, потому что он чувствовал себя дураком. Почему с бабами всегда так сложно? Нельзя сказать все прямо, они не могут просто не подставлять под удар и не создавать проблем из воздуха. Лучше бы Кира ушла спать, а не смотрела на него жалостливым взглядом.

– Все ведь прошло хорошо, – осторожно уточнила Леонова, теребя в руках красное кухонное полотенце. Прямо матадор тряпку перед носом быка. Цунами из десятка сплетенных эмоций вырывалось наружу и буквально заставляло терять связь с реальностью. Захотелось наорать на нее, трясти, дабы дошло, – он сам толком не знал, что конкретно.

– Ты шутишь?

Кира вздрогнула и встретилась с ним взглядом, от которого захотелось спрятаться куда-нибудь в шкаф и тихо сидеть мышкой, пока не улеглась буря. Леонова не видела такой масштабной проблемы. Вряд ли сам Кенар ее понимал, ведь расстроился он просто потому, что подруга ничего не сообщила о нем родным. Но ведь это не повод ссориться. Кто-то должен был взять ситуацию под контроль сейчас, иначе буря была неминуема.

– Паша, нам надо поговорить. Я не сказала им… – попыталась воззвать к его разуму.

– Почему?

Вопрос поставил в тупик. Несколько раз Кира открыла и закрыла рот, соображая, что ответить на довольно простой вопрос. Почему не сказала? Забыла, замоталась, не было времени, подходящего момента. Однажды они бы все равно встретились – в этом Леонова не сомневалась. Но всеми силами пыталась этого избежать. Уменьшила количество визитов родни к ним в квартиру, старалась встречаться тогда, когда Павла гарантированно не могло быть дома. Страх в подкорке, что семья подумает лишнего о ее проживании с мужчиной, отравлял существование и будил те чувства, которые она всеми силами пыталась в себе подавить.

– А если бы что-то пошло не так? – услышала Кира сквозь вату собственных мыслей и вздрогнула. – Вот так сюрприз был! Здравствуйте, Паша, друг Киры. Что? Она не сказала? Ерунда, фигня вопрос, давайте выпьем за знакомство!

Он закатил глаза, чувствуя подступающую головную боль и желание наорать на нее. Чаша терпения переполнилась, гнев лился наружу, а взрывной характер давал о себе знать. Ему стоило успокоиться, уйти куда-нибудь, проветрить голову. Возможно, чуть погодя Кенар бы смог осмыслить всю ситуацию и даже понять мотивы поступков своей подруги. Ну не сказала, бывает ведь. Не понимал Паша лишь одного: почему ему так обидно? Словно Канарейкин – плохой мальчик, которого от мамы прячет лучшая девочка класса, боясь осуждения.

– Паша, прости, – попыталась вразумить его Кира, облизнув пересохшие губы, – я правда не думала…

– А ты вообще когда-нибудь думаешь? – огрызнулся Кенар в ответ, и Леонова всхлипнула, отчаянно пряча взгляд.

– Паш…

– Серьезно мудаком себя чувствую, – процедил он, разворачиваясь, шагая в сторону коридора, – я за два года не заслужил никакого доверия, что ли? Элементарного упоминания?