"Как на наши именины..."

Спохватились, начали ловить, собирать перья, заталкивать обратно в подушку. Потом кое-как оправили мамину кровать, накинули на подушку покрывало. Совсем некрасиво получилось, не так, как у мамы. Сразу узнает, какая тут происходила баталия.

После прыжка со шкафа Коле захотелось глотнуть кефира. Подумал — хлебнул две ложки борща.

— Я тебя вылечил! — радовался Толя. И он немного похлебал борща.

Коля возвратился в спальню. Пока Толя убрал со стола и тоже пришёл туда, рыбки уже плавали в аквариуме. Толя разинул рот, хотел закричать: «Что ты наделал?! Папа сказал — через два часа!» Но Коля опередил его:

— Мои рыбки, что хочу, то и делаю!

Рыбки, кажется, чувствовали себя неплохо, хотя вода и была мутная. Гуппи гонялись по кругу, норовя вцепиться друг дружке в хвост. Неончики неподвижно зависли среди зарослей зелени. Молли задрали хвосты кверху и что-то склёвывали с камушков. Меченоска строгала губами водоросль, а меченосец плавал возле неё задом наперёд, словно хотел уколоть ее хвостовым плавником-«мечом». Одна чёрная улитка неподвижно лежала на дне в уголке аквариума, вторая наискосок пересекала боковую стенку. «Антенны»-усы распустила широко в стороны, поколыхивала ими — вынюхивала, чем можно поживиться.

— Голодные… Они все голодные! — догадался Коля.— А папа не купил корма.

— Забыл, наверное.

— А если им хлеба накрошить?

— Они не едят хлеб. В садике видел? Их кормили такими красными червячками и сушёными микробами, — сказал Толя.

— Сам ты микроба сушёная! Это циклопы такие с ножками. Воспитательница говорила, Зинаида Алексеевна.

— Сам ты циклоп с ножками! — обиделся Толя.

— А ты… А ты… — от злости Коля начал заикаться, бросился в драку.

Покатились по полу. Сегодня Толя очутился сверху быстро. Но Коля вдруг ойкнул, лицо исказилось гримасой — пришлось его отпустить. Больной ведь! Коля сразу помчался из спальни.

Толя пошёл в кухню, сюда уже доносились со двора детские голоса. Выглянул в окно… Ух ты! Какие ворота пацаны соорудили из магазинных ящиков! Стёпа Мармышка горло дерёт, верховодит… Тоже в первый класс пойдёт. Он почти на полголовы выше Толи и Коли. Вот бы погонять с ними шайбу, ничего, что зимой ещё и не пахнет! Но мама не велела выходить.

Забрался Толя на окно, стал на цыпочки, чтобы форточка очутилась поближе к лицу.

— Эй! У нас хомяк и рыбки! У нас день рождения!

Услышали!.. Стёпа Мармышка опёрся на клюшку и закричал вверх:

— А какой но-омер… квартиры?..

— Пятьдесят!!! — снова привстал на цыпочки Толя.

Стёпа бросился в подъезд, за ним толпа детей, даже маленькая Танька из соседнего корпуса.

— Коля, спасайся! Гости бегут! — закричал Толя, спрыгнув с подоконника.

На лестнице уже звенели голоса, слышался топот.

ВЗРЫВ В КВАРТИРЕ

Толя открыл дверь, и его чуть не затоптали у порога. Большинство — почти незнакомые мальчишки, только Мармышка и ещё один, Андрейка, знакомые. А Стёпа стоял и всё давил клюшкой на кнопку звонка.

— Перестань! — дёрнул его Толя за рукав.

— Вы, значит, одни! — убеждённо сказал Стёпа, переступив порог. Толю с дороги отстранил, как что-то лишнее.

Последней взобралась на площадку Танька. Раскраснелась, еле дышит. Попросилась очень вежливо:

— Можно и мне на ваш день рождения? Только у меня нечего подарить… — показала она пустые ладошки и вздохнула.

— Заходи,—разрешил Толя. Ему понравилось, что она вспомнила о подарке, а из мальчишек никто даже не заикнулся об этом.

Дети уже толпились в кухне возле банки с хомяком. Но хомяка в ней не было, Гаврик сидел у Мармышки на груди.

— Лезь, лезь! — подталкивал Стёпа хомяка снизу. Но тот вцепился коготками в куртку и испуганно посматривал на пол. Видно было, как он дрожит и трясётся.

Толя снял хомяка, дал его подержать Таньке. Она обняла, словно окутала его ладошками, получилось уютное гнёздышко. Девочка вся светилась счастьем, и сам Толя смотрел на неё и радостно улыбался.

— Пусти, пускай побегает! — Стёпа силой пригнул Танькины руки к полу, вытряс из них хомяка.— Ату его! Ату! — потопал ногами, хлопнул в ладоши.

Гаврик с перепугу бросился под буфет.

— Ой, он удерёт! Потом не поймаешь! — заметались дети. Некоторые легли, чтоб заглянуть под буфет.

— А куда он денется, коротконожка! Волю ему давайте! У меня был хомяк, так бегал, где хотел! — сказал Стёпа и ощупал глазами стол, буфет, вытянув шею, заглянул в кастрюлю на плите.— А где же… ваши рыбки?

— В спальне! — сказал Толя. Ему не нравилось поведение Мармышки в их квартире.

Все бросились в спальню, а Толя и Танька встали на колени, придавили он правое, а Танька левое ухо к полу.

— Гаврик! Гаврюшка! Гаврюнька! Иди к нам!

Но хомяк и не думал показываться. Толя ещё немножко полежал ухом на полу, но смотрел уже не под буфет, а на Таньку, любовался ею.

— Из кухни не убежит, давай закроем дверь.— Танька поднялась первой, взяла Толю за руку.

Из спальни доносился шум. Дети толпились возле аквариума: кто заглядывал сверху, кто через стенки, а Стёпа стучал ногтями по стеклу — пугал рыбок.

— У меня в аквариуме была чистая вода, а у вас… Вы что — молока подлили? — говорил он.