Как мы жили в СССР

Человек, вознесшийся из грязи в князи, рано или поздно вырывался из коммуналки. Но остальным по-прежнему приходилось жить в коллективе, хотели они того или нет. Даже наиболее интимные стороны жизни открывались в коммуналке фактически всей квартире. Один из респондентов рассказал исследователям случай, когда мать вечером выходила на кухню, предоставляя тем самым возможность сыну с невесткой заниматься сексом. «Так что она где-то до десяти давала им возможность потрахаться, а потом смотрела на часы и где-то уже в пол-одиннадцатого возвращалась спать» [Утехин 2004: 114]. Общество постоянно знало, чем ты болеешь, как справляешь нужду, когда и с кем вступаешь в отношения, перестающие быть интимными.

Ты знаешь, что тебя оценивают каждый день с головы до ног. Во что ты одет, где работает твоя мама, кто к тебе приходит. Что ты ешь. Есть ли у тебя свободное время. Что ты стираешь и как выглядят твои трусы, которые висят на веревке [там же: 110].

Советский историк Арон Гуревич в своих мемуарах вспоминал послевоенный венгерский кинофильм. Среди его героев был отставной судья, заявлявший: «Я приговаривал людей к длительному тюремному заключению и даже к смертной казни, но никого не приговаривал к проживанию в коммунальной квартире!» [Гуревич 2004: 73]. Проживание в коммуналке не было, конечно, столь страшно, как казнь или тюрьма, но в социальном плане имело тяжелые последствия. Человек из коммуналки всегда в той или иной мере будет коллективистом, даже если он этот самый коллективизм ненавидит. Он всегда будет адаптироваться к имеющейся структуре общества, к господствующим в нем представлениям и к нравам, привычным для большинства населения. Такому человеку трудно встать во главе движения за радикальные перемены. И неудивительно, что до появления семидесятников коренных перемен у нас в стране не было.

Квартирный вопрос

Как-то раз в коридорах питерского Большого драматического театра артист Владимир Рецептер встретил В. И. Ленина. Владимир Ильич остановился и человеческим голосом (точнее, голосом парторга БДТ Кирилла Лаврова) поведал Рецептеру о том, что он договорился с начальством о продаже артисту кооперативной квартиры [Рецептер 2006: 33–34]. Словом, помог дорогой товарищ Ленин простому советскому человеку решить жилищный вопрос.

Согласно булгаковскому Воланду из «Мастера и Маргариты», москвичей 1930‑х годов испортили не деньги, а квартирный вопрос. И через три десятилетия после написания этого романа проблема по-прежнему оставалась весьма актуальной. Однако семидесятникам повезло. Когда они были совсем еще маленькими, началось массовое жилищное строительство. В 1955–1965 годах фонд жилья вырос почти вдвое [Кудров 2007: 397]. Почти всем горожанам-шестидесятникам довелось расти в коммунальных квартирах, а то и в бараках, где не имелось никакого приватного пространства. Однако с появлением первых хрущоб это пространство появилось. Квартирки были маленькими и тесными. С совмещенным санузлом. Про них шутили, что Никита Сергеевич за время своего правления успел соединить туалет с ванной, но не успел пол с потолком и водопровод с канализацией. И санузел не сделал проходным [Мельниченко 2014: 592]. Но, несмотря на шутки, для миллионов советских людей даже такое жилье было счастьем.

Когда мне стукнуло два годика, родители перебрались в «двушку» на проспекте Космонавтов (тогдашней окраине Ленинграда) со смежными комнатушками. Но через десять лет отец улучшил жилплощадь, и у меня появилось собственное пространство. В этой комнате имелась своя личная жизнь, меньше подверженная давлению общества, чем жизнь детей предшествующих советских поколений. Ребенок за закрытой дверью имел меньше шансов стать как пленником старого образа жизни, так и его озлобленным противником. Ему не капали на мозги, и потому он был сам по себе. «Сам по себе» – без излишних иллюзий, без жестких давлений, без втемяшенных в голову чужих идей. Приватное пространство оказалось важнейшей базой для формирования разрыва советских поколений. Отдельная квартира родителей и отдельная комната детей во многом создали семидесятников, разрушили коллективизм, характерный для предшествующей эпохи, и заложили основы такого индивидуализма, какого раньше в СССР быть не могло. В своих комнатах семидесятники вынашивали собственные мысли и пестовали в душе собственных кумиров, отличавшихся как от официальных кумиров Советского государства, так и от кумиров папы с мамой, принадлежавших либо к сталинскому поколению, либо к шестидесятникам.

В СССР существовало три способа приобретения квартир.