Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS

Он организует и объединяет все фрагменты информации в контекстуальную структуру. Он создает карту. Я полностью поддерживаю когнитивную карту в ее первоначальном смысле, как карту, в которую вы помещаете объекты, чтобы запомнить, где они находятся и как они связаны друг с другом. Это строго ограниченное, конкретное чувство движения в географическом пространстве и восприятие того, как я попадаю из одного места в другое. Другой аспект – абстрактный, например: как пройти обучение в аспирантуре? Каков путь к посту президента? В нашем языке допустимы оба варианта. Но за какой отвечает гиппокамп? За конкретный или за общий? Я считаю, что гиппокамп может организовывать объекты во времени. Существуют и другие пространства, кроме геометрического. И они не обязательно должны быть евклидовыми или линейными. Это действительно хороший пример работы гиппокампа, но у него есть и другие функции.

В последние пять лет возрос интерес к разработке тестов, способных показать, какими могут быть эти другие пространства. Несколько лет назад группа исследователей из Израиля и Нью-Йорка решила выяснить, может ли гиппокамп кодировать социальное пространство: взаимоотношения и взаимодействия между отдельными людьми, у каждого из которых своя роль и свой уровень власти. Испытуемым предложили участвовать в ролевой игре, во время которой они переезжали в другой город и должны были найти себе жилье и работу, и оказалось, что при решении этих задач активизировался гиппокамп, указывая, что данная область мозга важна для «навигации» в социальных отношениях. Другое исследование, которое было выполнено Сандипом Теки с коллегами в 2012 г. и называлось «Навигация в пространстве звука» (Navigating the Auditory Scene), выявило, что у профессиональных настройщиков фортепиано есть нечто общее с лондонскими таксистами: увеличенное количество серого вещества в гиппокампе. Чем дольше человек занимался настройкой музыкальных инструментов, тем больше у него размер этой части мозга. В данном случае именно звук был пространством, карту которого составлял гиппокамп. Разные частоты звука служили ориентирами, а дороги прокладывались от уже настроенной ноты к следующей. Исследование, опубликованное в том же журнале двумя годами раньше, указывало на то, что обучение музыке повышает пластичность гиппокампа. При помощи функциональной магнитно-резонансной томографии нейробиологи обнаружили, что после двух семестров обучения у студентов музыкальной академии усилилась реакция на звуки. Может, нейроны их гиппокампа стали нейронами музыки?

Айкенбаум считает, что подобные результаты, возможно, больше соответствуют оригинальной идее когнитивной карты, описанной Толменом в 1948 г. При внимательном прочтении той статьи, уже вошедшей в историю, мы увидим, что Толмен размышлял о том, что когнитивная карта может быть многоаспектной и, вероятно, представляет собой инструмент, способный кодировать разный жизненный опыт. Новые исследования также помогают нам ответить на вопрос, который мне с самого начала задал Айкенбаум: что такое навигация? Обнаружение нейронов времени, социального пространства и музыки подчеркивает, насколько сложна навигация в нашем мозге: это не просто вычисления, основанные на просмотре карты в декартовой системе координат, а развернутая во времени память или нарративная последовательность, человеческие взаимоотношения, чувственные впечатления, личная история или пути в будущее. «Гиппокампальная формация, – писал Айкенбаум, – кодирует события как карту отношений объектов и действий в пространственном контексте, представляя маршруты как эпизоды, определяемые последовательностью пройденных мест»[182].

Иногда эта последовательная история носит географический характер. В других случаях эпизодический нарратив рассказывает о том, кого мы встретили и какие при этом прозвучали слова. А иногда эта память представляет собой фрагмент музыки, который отправляет нас в путешествие.