Как мы ориентируемся. Пространство и время без карт и GPS

Но, возможно, есть и фундаментальные ограничения потенциала машины. Одним дождливым ноябрьским днем я присутствовала на лекции, которую Уинстон читал аспирантам МТИ в рамках своего необычайно популярного курса «Введение в искусственный интеллект». Я слушала, как он объяснял нескольким сотням студентов гипотезу сильного сюжета и демонстрировал ее способности. «Способен ли на такое IBM Watson?» – язвительно заметил он. Но потом он задал своим юным студентам ряд вопросов, которые заставляли сомневаться в его же собственном изобретении.

«Можем ли мы мыслить без языка?»

Аудитория молчала.

«Мы знаем, что люди, у которых отсутствуют участки коры, отвечающие за язык, не могут читать или говорить и понимать речь, – объяснил он. – Но можно ли сказать, что они глупы? Они способны играть в шахматы, выполнять арифметические действия, находить тайники, воспринимать музыку. Думаю, даже при разрушении внешнего языкового аппарата внутренний язык у них сохраняется».

Уинстон выдержал паузу.

«Можем ли мы мыслить, не имея тела?»

Тишина.

«Что знает “Генезис” о любви, если у него нет гормональной системы? – спросил он. – Что он знает о смерти, если у него нет тела, которое разлагается? Может ли он в таком случае быть разумным?»

Он снова выдержал паузу.

«Эту часть истории мы оставим на следующий раз».

Любовь и смерть, думала я, когда студенты покидали аудиторию. Именно о них рассказывают самые лучшие истории на Земле. Что может понять «Генезис» об этих универсальных человеческих состояниях, не воплотившись во времени и пространстве?

Часть II Австралия

Суперкочевники

Бывая в Австралии, я всегда задавалась вопросом, совпадает ли дорога, по которой я путешествую, с Дорогой сновидений – сетью культурных маршрутов и торговых путей аборигенов, которая прочерчивает весь континент подобно системе ноосферных шоссе. В космологии австралийских аборигенов Временем сновидений называется тот период истории, когда их предки принимали облик животных и создавали топографию местности, путешествуя и оставляя следы на земле. Особенности ландшафта – это свидетельства их путешествий, также названные Тропами сновидений или Тропами песен. Тропы сновидений не вытоптаны на земле. Они живут в памяти людей, которые переняли маршруты от предыдущих поколений, а те, в свою очередь, тоже унаследовали их от предков, что создает одну из самых старых цепочек памяти за всю историю человечества. Мчась на скорости 110 километров в час по бетонным дорогам современной Австралии, я гадала, повторяю ли я маршруты людей, которые проходили по ним, чтобы встретиться с родственниками, посетить церемонии, торговые ярмарки, праздники урожая или священные места. Какие истории и песни помогали им запомнить дорогу?

До контакта с европейскими колонизаторами Тропы сновидений были средством обмена информацией между разными племенами и общинами аборигенов. Одна община могла знать часть истории, которая заканчивалась у границы их территории, а продолжалась эта история на территории другой общины. Иными словами, именно при помощи историй аборигены запоминают сведения об исторических событиях, географии и законах общин – и передают эти сведения другим в рассказах. Антропологи записали сказания аборигенов, знавших о сложных внутренних взаимоотношениях в племенах, живших за полторы тысячи километров от них. Одна и та же эпическая история могла преодолевать языковые барьеры: миф о пожаре связывает людей ванкангурру и ванкамадла с племенами, жившими в районе рек Дайамантина и Джорджина, а через них и с племенем аранда. В 2012 г. Путупарри Том Лоуфорд, хранитель закона племени ванкаджунка, в рамках проекта устной истории рассказывал о том, как сюжетные линии связывают людей в пустыне. «У некоторых племен есть песенные тропы, которые хранятся и в других племенах, – говорил он. – Вы знаете, что та песенная тропа начинается в определенной местности, проходит через нее и заканчивается на территории этих людей. Сама песня скажет вам об этом. Когда они поют песню, это история, и она расскажет вам, как далеко песня идет от этого племени к другому. И всем нам, людям Западной пустыни, пусть мы и происходим из разных ее областей, хорошо оттого, что у нас есть такая песенная тропа, которая тянется все дальше и дальше»[124].