Как моя жена изменяла мне

Ах, годы, годы, я никогда не задумывался, что свобода и свадьба имеют один корень от глагола «сводить», вроде как сводить концы с концами, хотя корень у всего один, и пусть кто-то и говорит, что мол все народы очень разные, а я иногда думаю, что Дарвин был прав, когда сказал, что все мы из одного гибрида вышли, из одного яйца повылуплялись, от одной куры снеслись, и я даже в будущем не удивлюсь, если в будущем этого самого гибрида изловят, cнимут копию с оригинала и многие тайны нашего же происхождения рассекретят, а то и вовсе, в какой-нибудь параллельный мир попадут, а там будет все точно такое, только слегка вывернутое наизнанку, а потом так с этим миром размешаются, что у всех все наоборот будет, и вообще я давно заметил, что все эти фантасты в основном одну правду пишут, только все о будущем, потому что им настоящее очень наскучило, и еще у них заскок как у Нострадамуса, из прошлого в подзорную трубу настоящее разглядывать, она сказала, купи презерватив, а то детей пока неохота, к тому же сессия на носу, экзамены сдавать надо, ну я и купил сразу сто штук, только они все как назло рвутся, как только наденешь, а он сразу хлоп! – и нету шарика, как мыльные пузырики полопались, она тогда и говорит, черт с ними, пропадать так с музыкой, во как разошлась, вот, что значит столько лет не виделись, и какого черта, говорю, ты меня из армии не дождалась, а ты, говорит, какого черта в армию слинял, героем захотел стать, или не смог откупиться, да ладно тебе, дуреха, сама же замуж выскочила, как на Луну слетала, и как там на Луне, фигово, мало писем писал, вот и выскочила, да, не люблю я писать, а ты могла бы и приехать, куда, прямо нав войну, ну, а куда же, а если бы меня убило, но меня же не убило, смотри, как бы тебя мой муж не убил, а я его знаю, ну, еще бы, ты же с ним за одной партой сидел, это что Генка что ли, наконец-то дошло, а что же он тогда молчал, ах, да он же все знал о нашей школьной любви и поэтому молчал, выходит я трахаю жену своего друга, что-то сердце быстро заболело, а может только показалось, но голова точно закружилась, правда, как только Лизка поцеловала меня, все тут же прошло, а потом она стала такой страстной, будто все годы ждала меня, и тут я понял, что люди могут жить как угодно, и из любого положения найти любой выход, и это так сильно поразило меня, что я надел дырявый презерватив, а через девять месяцев Лизка родила прекрасного малыша, который стал к тому же носить мое имя, а потом мы еще не раз с ней встречались, и она без конца рожала детей, только теперь они носили не моли имена, но и за это я ей благодарен, в конце концов наши миры так перемешались между собой, чято я уже не знал, кто от Гены, а кто от меня, она же упрямо молчала, будто боялась, что я нарушу наше благодатное равновесие между ее браком и нашими тайными встречами, хотя руки у меня давно уже чесались, но язык немел, потому что я чувствовал, она любит и меня, и Генку, этого противного, и в то же время милого шалопая, человека с гитарой, вечно поющего свои заунывные песни о несчастной любви, впрочем, наша любовь тоже несчастна,

она пытается выжить всем смертям назло, и мы ей в этом помогаем, но все равно несчастны сами, поскольку каждый раз объятья разрываем, однако Лизка прибегала каждую неделю, то одна, то с нашим общим малышом, и всякий раз просила взять на ручки, ну, я, понятное дело, брал, и даже наполнялся чувством какой-то неожиданной гордости и за себя, и за нее, и за дите, а потом она сажала малыша смотреть мультики, а мы с ней запирались в комнате соседней, там сотворяли новое дите, и так с безумной силою любили, что лопались от зависти соседи, слыша необузданные стоны моей прекрасной омутной Мадонны, проходящие как воздух наши стены, такие тонкие и нежные как плева, которая когда-то разорвалась в ту ночь далекую, в походе, и под звездами, когда мы только в первый раз… волшебный поцелуй и шепот листьев… и придыхание в ночной траве…

Это было вчера, вчера как сегодня, все перепуталось, все дни, а с ними годы, все судьбы перепутались, все семьи, и даже дети перепутались, не зная, кто от кого на свет здесь появился, кого из нас двоих назвать отцом, в тот день печальный и тревожный, когда не стало моей Лизы, и я лишь в первый раз вошел в их дом.