Как много в этом звуке…

— Великовата она, чтоб по улицам с ней ходить. На месте нашли, в магазине. Знаешь, остались кое-где с прежних времен — бочка с песком, огнетушитель, лопата и вот фомка. Этой фомкой они его по темечку. Через окно и ушли.

— Все замки на месте?

— Замки не тронуты. Не было надобности. А потом, они все на сигнализации, их нельзя было трогать. Грамотно ребята сработали.

— За что же они охранника-то?

— Видимо, возник, помешал, к сигнализации рванулся… Об этом они расскажут, когда мы с тобой их задержим.

— Ха! — ответил Ваня и вскинул правую руку вверх и чуть назад — точь-в-точь как это делали греческие боги, когда собирались на Олимпе посудачить о своих делах полюбовных да над людьми посмеяться. — Машина поджидала?

— Не исключено. Скорее всего, была машина. Куда им среди ночи с мешками? Но никто машины не видел, вообще никто ничего не видел, не слышал, никто никого не подозревает.

— А почему ты все время о мешках говоришь? Все-таки их кто-то видел?

— Нет… В туалете лежала стопка мешков для мусора… Они оказались разбросанными… Видимо, из этой стопки они и взяли мешки…

— Не подготовились, значит, — заметил Ваня.

— Значит, не подготовились, — согласился Зайцев, но желваки дрогнули у него возле ушей, зацепило его невинное замечание бомжары.

— А почему? А потому, что на этот вечер у них, видимо, были другие намерения? Кто же идет на ограбление без мешков? Без мешков в таком деле никак нельзя… И фомкой опять же воспользовались пожарной, будто для них приготовленной…

— Видимо, — опять согласился Зайцев, и опять дрогнуло что-то возле ушей следователя.

— В магазине все прибрали, подмели, кровь смыли?

— Нет, Ваня… Никто ни к чему не притронулся. Все осталось, как было. Только труп увезли. Я приехал первым и все опечатал. Директор уж больно ломился в магазин, но я и его не пустил.

— И правильно, — одобрил бомжара. — Мало ли какие мысли могут у него в голове возникнуть… Директора, они такие… Им только волю дай… В два счета облапошат… — Ваня продолжал бормотать, но никакого смысла в его бормотании Зайцев не уловил и задумался о своем — кого бы еще допросить, где бы еще отпечатки пальцев поискать, какие скупки на контроль поставить и прочие дела, важные, необходимые, но, как он убедился за последние сутки, совершенно бесполезные. — Да, капитан, — спохватился Ваня, — а у охранника только на голове повреждение?

— Череп проломлен, все остальное у него в порядке.

— Это хорошо, — кивнул Ваня.

— Что ж тут хорошего?

— Хоронить проще, когда покойник без больших повреждений. Родным легче прощаться… Он давно охранником в этом магазине?

— Не знаю, — ответил Зайцев, помолчав, — не хотелось ему признаваться в своих упущениях. — Но, похоже, вел себя достойно… Следы драки, перевернутые стулья, битые стекла… Да и кровь обнаружена… Не только его кровь…

— Надо же, — произнес Ваня несколько странные слова, поскольку непонятно было, восхищается ли он мужеством охранника или отмечает нерасторопность грабителей. — Ишь ты, — добавил он, вскидывая правую руку вверх и чуть назад. И замолчал на всю оставшуюся дорогу.

Прибыв на место преступления, Зайцев легко выпрыгнул из машины, покряхтывая и постанывая, выбрался на асфальт и бомжара. Некоторое время, задрав голову, он неотрывно смотрел в ясное синее небо, потом, привычно ссутулившись и загребая носками туфель внутрь, направился вслед за капитаном через центральный вход, через торговый зал в подсобные помещения. Внутри обесчещенный магазин представлял собой точно такую картину, какую описал Зайцев, — распахнутые двери, разбитые витрины, затянутое какой-то холстиной выходящее во двор окно, из которого грабители и вывернули решетку.

— Вопросы есть? — спросил капитан.

— Ни единого, — ответил Ваня. — Да, просьба только… Покажи мне ту фомку, которой злодеи порешили бедного охранника.

— А фомку я изъял в качестве вещественного доказательства. Сейчас она в моем кабинете. Позже заедем ко мне, там и посмотришь на нее.

— А сечение у нее круглое? Квадратное?

— Это имеет значение? — усмехнулся капитан.

— Очень большое, — без улыбки ответил Ваня.

— Считай, что квадратное.

— Капитан… — Бомжара помолчал. — Это действительно имеет значение.

— При описании раны на голове охранника?

— Шуточки, да? Прибауточки? Часто телевизор смотришь, капитан, там без этого не могут. Вся страна уже ни о чем всерьез сказать не может — сплошь хохмочки да подковырочки, — и, не добавив больше ни слова, Ваня направился в торговый зал.

— Точно квадратное! — прокричал ему вслед капитан.

Не оборачиваясь, бомжара лишь поднял руку и повертел в воздухе растопыренной ладонью — дескать, услышал тебя. Отдернув в сторону холстину, он еще раз осмотрел развороченное окно, потрогал пальцами уцелевшую раму окна, провел рукой по изуродованной решетке, стоявшей тут же у стены, присмотрелся к мусорным ящикам за окном, вернул занавеску на место и поплелся в подсобку. Под ногами у него хрустели битые стекла.

— Свету бы добавить, — попросил он бредущего следом капитана. — Темновато.